Стас подошел ближе и потянулся, чтобы открыть дверцу, как вдруг остановился, заметив едва различимое движение среди мертвых тел, лежащих под днищем машины. Там, притаившись за левым передним колесом, что-то шевелилось, дергалось и поскуливало. Он обошел машину спереди, достал из разгрузки фонарик и присел на корточки возле клыкастого бампера, разглядывая возмутителя мертвенного спокойствия. Тусклый желтоватый луч скользнул под колесо и отразился от широко распахнутых влажных глаз. Они смотрели прямо на Стаса, не отрываясь. Зрачки превратились в две мелкие черные точки, окруженные голубой радужкой. Человек лежал на спине, поджав правую ногу, левой видно не было. Разгрузочный жилет на груди превратился в окровавленные лохмотья, из которых торчали искореженные автоматные магазины. Правая рука тянулась вдоль туловища и была неестественно длинной. Стас не сразу заметил, что на плече рукав разорван и пуст. Эти голубые глаза на багровом от крови лице смотрели так пронзительно, так живо…
И тут человек заговорил. Рот его раскрылся, кровяная пена запузырилась на губах, и мокрые, хлюпающие звуки сложились в слова:
— Хозяин узнает. Он пришлет старших братьев. Все вы подохнете еще до рассвета. Слава… — предсмертные хрипы помешали закончить бравурную речь с первой попытки. — Слава Железному Легиону! — губы, покрытые красными пузырями, медленно растянулись в усмешке.
Стаса передернуло. Он поднял пистолет и выстрелил. Еще раз, и еще. Усмешка застыла на мертвом лице, но глаза все так же пристально и пронзительно смотрели, голубые, как ясное небо.
— Эй, мужики, — Макс, увешанный четырьмя автоматами, махал руками, пытаясь привлечь внимание. — Помогите хабар в кабину загрузить.
Удостоверившись в том, что его просьба была услышана, Макс с довольным видом закинул автоматы на правое сиденье и, пританцовывая, подошел к Стасу, все еще сидящему на корточках возле своего грузовика.
— Ну, зема, я тебе скажу — это было нечто! — он хлопнул Стаса по плечу, отчего тот едва не потерял равновесие. — Ни разу я еще такого не видел, чтобы девятнадцать голожопых колхозников… пардон, семнадцать голожопых колхозников и два профессионала без потерь перебили тридцать круто упакованных головорезов! Сейчас в форт приедем, хабар будем разбирать. Ох и люблю я это дело. Надо еще трупаки обшмонать, они патронами просто под завязку набиты. Ха, ни одного выстрела сделать не успели, прикинь! Как бы эти наниматели наши не потырили там без присмотру, — Макс огляделся по сторонам, недоверчиво щурясь, после чего снова взглянул на озадаченного Стаса. — А ты чего тут сидишь-то, грустный такой?
Тот молча кивнул на труп под машиной.
— Ну, трупак, — равнодушно констатировал Макс. — Ты что, трупаков не видел?
— Он сказал… — начал было Стас и запнулся.
— Что сказал?
— Да ерунда, не важно. Чего, ты говоришь, с трупами делать будем?
— А чё с ними делать-то? Обшмонаем и бросим, зверье само разберется, как их употребить.
Ночью в трактире было многолюдно и шумно. Внутри собралось человек сорок, остальные, кому места не хватило, праздновали победу снаружи.
— Я хочу произнести еще один тост за наших героев, — слегка заплетающимся языком объявил Лефантьев, сегодня гораздо более красный, чем обычно. — За этих без преувеличения выдающихся людей, которые помогли нам на достойном уровне организовать встречу новоявленным «хозяевам мира», — зал одобрительно загудел под перезвон кружек, Стас с Максом в очередной раз поднялись и вежливо покивали. — Кроме того, я хочу особо отметить Павла, — указательный палец старосты устремился в сторону залившегося румянцем Пашки. — Нашего храбреца, который не побоялся в одиночку пять часов просидеть в лесной чаще с рацией и заблаговременно предупредил нас о приближении врагов. Ура!
Боевой клич, подхваченный собравшимися, эхом разнесся по округе. Люди радовались. Радовались искренне, легко, непосредственно, как дети. Поздравительные речи закончились, на смену им пришла музыка. Играл аккордеон, чьи-то умелые пальцы виртуозно выводили «Подмосковные вечера». Мужчины на улице приглашали своих жен на танец. Стас сидел за столом с кружкой пива и думал, что это был настоящий праздник, почти такой, как бывали, наверное, раньше, до падения всего и вся, до войны.
— Здравствуйте, молодые люди, — к столику, за которым сидели главные герои празднества, тихонечко подошел маленький худощавый человек лет шестидесяти в потрепанном черном пиджаке и очках с треснутой линзой. — Простите, что беспокою. Вы, наверное, меня не помните, мы виделись с вами днем, здесь. Разрешите представиться — Гринберг Карл Яковлевич.
— Здорово! Присаживайся, — пробасил невероятно любезный Макс и пожал Карлу Яковлевичу руку.
Его примеру последовал и Стас.
— Благодарю, — ответил Карл Яковлевич и уселся на свободное место. — У меня к вам архиважное дело. Я слышал о договоре с Сергеем Борисовичем, ну, и о том, разумеется, как все удачно вышло у вас с засадой.
— Это еще мягко сказано, — вставил Макс и залился весьма недобрым хохотом.
— Да. Примите мои поздравления, — проявил учтивость Карл Яковлевич. — Дело в том, что я являюсь коммивояжером…
— Кем-кем? — удивился Макс.
— Торговцем, — пояснил Стас.
— Верно, молодой человек, — Карл Яковлевич согласно закивал. — Странствующим торговцем. И я, если позволите, с удовольствием взглянул бы на ваши трофеи. Расчет можем произвести серебром.
— Это дело! — Макс, улыбаясь, потер руку об руку.
— Да, возможно, началась белая полоса и в моей жизни, — согласился Стас.
— Ну, что же, тогда давайте пройдем к вашим машинам.
Аккуратно проталкиваясь между многочисленными посетителями трактира, все трое вышли на улицу. В лицо Стасу повеяло ночной прохладой, такой свежей и приятной после прокуренного помещения. Было уже около четырех часов утра, но народ в трактире и рядом с ним даже не думал расходиться. Все пребывали в прекрасном расположении духа. Проходя мимо попивающих пиво компаний, Стас то и дело ловил на себе благодарные взгляды и с удовольствием принимал сдержанные, но искренние приветствия. Это было приятно, даже очень. Почувствовать себя героем ему удавалось далеко не каждый день. Разумеется, он и раньше не раз участвовал в подобных вещах, но это было немного другое. Одно дело — припугнуть зарвавшуюся шпану, промышляющую на большой дороге с обрезами, и совсем другое — перебить отряд хорошо вооруженных и, судя по всему, весьма неплохо организованных людей. Вопрос о том, кто же они были такие, не давал Стасу покоя с того самого момента, как он о них услышал. А короткий, слишком короткий, разговор с тем умирающим человеком породил еще больше вопросов. «Хозяин», «старшие братья», «Железный Легион» — это сильно тревожило Стаса. Даже хмель не смог полностью заглушить смутных переживаний, порожденных этим странным предсмертным откровением. Слишком уж необычной была вся вчерашняя история.
— Товара много. Как вывозить-то планируешь? — услышал Стас сквозь свои мысли голос Максима. — Мне,