– Так! – сказал он сердито, видя, что сестры не спешат возвращаться в реальный мир. Пора было принимать решительные меры – долго здесь эти цыпочки торчать не могут.
Ноль эмоций.
– Придется взять хворостину, – произнес старик, проделав половину пути к очагу. Угроза не подействовала.
Тогда он прошаркал в лабораторию и вернулся с бутылочкой зелья. Что на этикетке было написано, прочитать не представлялось возможным, ибо время хорошо поработало над чернилами.
– И ладно. Так сойдет, – сказал Балимор, сначала понюхав, а затем попробовав содержимое. Все, что он мог утверждать, так это то, что оно резкое.
– Дорогие мои, – произнес чародей грозно, приближаясь к скамейке. – Я, конечно, все понимаю, но вам не мешало бы одеться. Мои годы, некоторым образом, не позволяют мне, исходя из… в общем… я, конечно, не против, потому что обнаженных девиц, источающих красоту и все такое прочее… хм… сто лет минуло, это по самым скромным подсчетам… а я, как-никак мужчина… рассчитывая на ваше благоразумие…
В этом месте он окончательно потерялся, забыв, с чего начинал, что было в середине и, тем более, чем хотел закончить.
Белокурые эльфийки по-прежнему смотрели в пустоту, как манекены.
Было нелегко, но чародей справился. Сперва он дал им понюхать бурду из бутылочки и, видя, что вызывает она лишь мимическую реакцию (хотя и это хорошо), влил в рот каждой по небольшой порции. Для гарантии запрокинул их прекрасные головки, чтобы подстегнуть глотательный рефлекс.
Первой заперхала Шэни, Ансива составила ей компанию, и через мгновение обе свалились на пол, пробуя выкашлять собственные внутренности.
Балимор озадаченно посмотрел на бутылочку, гадая, что же он им такое дал. Вполне возможно, внутри рвотное. Или слабительное.
Второй вариант мог доставить присутствующим определенные неудобства.
Ансива, еще вчера носившая гордое имя Хлок, первой после долгого молчания подала голос.
Звенел он словно колокольчик, простудившийся холодным сентябрьским утром, но все равно в разы мелодичнее, чем раньше.
Блондинка обозвала Балимора старым вшивым ослом.
– Значит, все в порядке, – сказал чародей.
– В п… в п… – Шэни, в облике которой ничегошеньки не осталось от Дейнара, откинулась на стенку и тяжело дышала. – В порядке? Каком?
– Ну, перво-наперво, ласточки мои, вы живы.
– Ласточки? Кто это ласточки? – взвилась Ансива. – Ты что себе…
Она взглянула на себя и завизжала.
Чародей с удовольствием наблюдал за ее реакцией, отмечая могучим исследовательскими умом, что принцесса все сделала правильно. Под рукой Шэни ничего не было, так что ей пришлось сесть на корточки и попробовать завеситься длинными волосами.
Отдышавшись, Ансива в точности повторила этот маневр.
«Ну, а что я говорил о «гормональной картине»?» – подумал старик и, довольный собой, бросил сестрам одежду.
– Отвернись! – прорычала Ансива.
– Извращенец! – взвизгнула Шэни.
Балимор не возражал, все равно надо было заняться чаем. Заваривая пахучий напиток, старик слышал, как эльфийки переругиваются, споря, кому что надевать. Самый жаркий спор вышел из-за трусиков с оборками. Они нравились обеим, и в результате их едва не разорвали пополам.
– Эй, тут что-то написано, в углу, – крикнула Ансива, – ты ведь читать умеешь, старый пень!
Не оборачиваясь, Балимор взял трусики, прилетевшие на стол, и поднес их к лампе.
Вышитая рукой мастерицы-белошвейки эльфийская руна «Ш» красовалась на заднем месте слева.
– Шэни, – сказал Балимор, бросая, не глядя, трусики назад.
– Гадство! – крикнула Ансива, и потасовка продолжилась.
* * *
На столе лежала карта мира, вокруг нее – стопки писем и таинственных документов с печатями Аладии.
Разбойники (а ныне прекраснейшие из дев) хватали то одно, то другое и дрались за трофеи, пока чародей не надавал им по рукам.
– Порвете! Оглоеды! – проворчал Балимор, усаживаясь на стул. – Ну хуже детей малых…
Чаепитие осталось позади. Участники концессии вполне оправились от пережитого и приступили к делу.
Старик поерзал на стуле и из-под нахмуренных бровей посмотрел на своих визави.
Блондинок можно было различить только по росту. Выше – Шэни (она же Дейнар), ниже – Ансива (она же Хлок); лица – одинаковые, точно вылитые в одной форме, слишком красивые даже для эльфийской породы.
Чародей долго разглядывал просвечивающее розовым острое ушко Шэни. Соответствие образу был стопроцентным. Определить в них подделку вряд ли смогла бы даже родная мать настоящих сестер.
За это благодарить нужно было Дейнара, ведь именно ему пришла в голову идея отстричь у пленниц прядь волос, чтобы использовать ее в колдовстве.
– Я хочу, чтобы вы хорошо запомнили свою легенду, – сказал Балимор.
– Да уж не дураки, – фыркнул Дейнар, щупая свой бюст. Занимался самоисследованием он долго и тщательно, играя у старика на нервах.
Хлок не отставал от товарища. Точнее, товарки.
– Дуры!
– Чего?
– Дуры, я сказал. Теперь вы – дуры, а не дураки.
Блондинки смотрели на него, пытаясь вникнуть в суть утверждения.
Чародей нервно почесался.
– С этой минуты забудьте, что вы мужчины. Вы – принцессы аладийские, дочери Феталы, младшей сестры короля Пиннера. Ясно? Вы едете в Долерозию погостить у своего любимого дядюшки, которого не видели никогда в жизни. Пиннер и его придворные вас тоже никогда не видели.
– Почему? – спросила Ансива, бросая на чародея лукавый взгляд.
В горле у Балимора что-то застряло.
– Откуда я знаю? – хрипнул он. – В этих письмах говорится, что вас посылают в Долерозию. Тут еще куча всякой галиматьи: Фетала рассказывает брату о своей жизни в Аладии. Однако письма эти вы королю не отдадите.
– Почему? – спросила Шэни.
– Потому, что вам тогда требовалось бы выучить материал досконально, чтобы не попасть впросак, если начнутся расспросы! А у нас нет на это времени. И… – Чародей не стал говорить, что сильно сомневается в умственных способностях обеих. – Неважно… Вы возьмете с собой только это. – Старик потряс перед девицами несколькими свитками и засунул их в тубус. – Там ничего особенного, формальности. Главное, ведите там себя прилично. Вы… вы… так бесконечно далеки от придворного эльфийского мира, как прям я не знаю…
– Справимся, – отмахнулась Шэни, пытаясь сесть нога на ногу. Получилось только с третьей попытки – мешал длинный подол.
– Не волнуйся, мухомор. Дельце провернем без шума и пыли, – добавила Ансива, озаряя комнату улыбкой.
Чародей потер лоб дрожащей рукой, от нездорового возбуждения его колпак съехал на бок и держался только чудом.
– Боюсь, тихо не получится.
Разбойники его не слушали. Никто из них еще вчера не подумал бы, что можно так долго и тщательно обсуждать фасон платья и качество тончайших кружев.
Балимор еще раз убедился, магия работает.
– Давайте повторим все то, что вам нужно знать. Так, чтобы от зубов отскакивало.
– Да ладно, запомним, – надула губки Ансива, подпирая голову обеими руками. – Скучно, и я хочу мороженого…
– Я тоже. А еще зефира! – поддержала сестра, пытаясь состроить умоляющий взгляд.
Чародей выпучил глаза.
– Перестаньте!
– Хотим, хотим, хотим! – заканючила Ансива.
– А знаете, что с вами будет, если вас разоблачат? – спросил старик самым зловещим голосом, какой смог найти в своем арсенале.
Конечно, они не знали. Вообще, как мог убедиться Балимор, их