— Нет, — сказала другая дама. — Лучше настойка вороньего глаза и пихты с добавлением лютика.
Остальные пассажиры терпеливо сносили присутствие дам и мечтали поскорее сойти на берег. В этом Луадан был с ними солидарен.
Нетвердым шагов, на подламывающихся ногах эльф двинулся в свою каюту забрать багаж. По кораблю носились матросы, подгоняемые ревом Бредовиха. Если бы кто-то из них сейчас сшиб Луадана, его пришлось бы, скорее всего, собирать по частям. К счастью, все обошлось. Эльф спустился по лестнице и вошел в каюту. Этим словом здесь назывался узкий, словно гроб, закуток. Зато он был с дверью, которую можно закрыть и спрятаться от любопытных взоров. Из обстановки в апартаментах был только гамак и старый сундук в углу.
В этом сундуке Луадан держал свое барахло. Состояло оно из рюкзака, набитого необходимыми в дороге вещицами. И все. Отправился эльф в путешествие налегке, следуя совету отца не брать ничего, что будет тяготить в дороге.
Отец... Эльф вытащил из сундука рюкзак, взвесил на руке. Отец его был человеком, ничем не примечательным хозяином постоялого двора в Ропси. Две недели назад он умер, но перед смертью заставив Луадана дать клятву. Именно клятва привела его сюда, заставив пройти через немыслимые мучения. Именно клятва требовала, чтобы Луадан отправился в Дансин и занялся делом...
Забросив рюкзак на спину, эльф вытащил из-под куртки висящий на груди овальный медальон на тонком кожаном ремешке. Вещица была отменной работы, из золота. В центре обрамленного тонкой выпуклой вязью овала вставал на дыбы единорог с пышной гривой. Позади него искусным резцом мастер изобразил горы и лес.
Луадан некоторое время разглядывал драгоценность при тусклом свете свечи, вспоминая, как вложил этот медальон ему в руку отец. Перед смертью.
"Обещай!" — сказал он. "Обещаю", — ответил взволнованный эльф. "Клянись!" — потребовал умирающий, вцепившись в худое плечо приемного сына.
— Клянусь... — прошептал Луадан как в тот воистину роковой момент. Он спрятал медальон обратно и застегнул куртку. — Хм... И что в нем такого особенного?
Легкий толчок — легкий, впрочем, для всякого невосприимчивого, — означал, что "Мечта" коснулась пирса. Вверху загомонили еще громче. Бредових подгонял свою паству, иногда, судя по звукам, и пинками. Спустили трап. Он грохнул, словно большая дубина, ударившая по стволу дерева.
Луадан задул свечу, вышел из каюты и немного задержался в темном коридоре. Ему не хотелось сходить на берег вместе с шумной толпой других пассажиров. Надоело быть посмешищем.
С другой стороны, он элементарно боялся. Дансин — большой город, полный неведомых и страшных вещей. В нем живет, по утверждению шкипера, аж тридцать тысяч человек. В смысле, среди этих человеков, много и нечеловеков, — короче, смысл ясен. "Это тебе не деревня, где три-четыре двора с покосившимися заборами!" — хмыкнул гном.
Город! Большой шумный город с каменными зданиями, мощеными улицами, рынками, лавками, ратушей, тюрьмой, гильдиями, разными конторами и факториями, контролирующими торговлю на Тутуине. И, разумеется, со своей преступностью.
Гном охотно рассказывал, что знал. По его словам, самая крутая мафия в Дансине была эльфийская, и ей дорогу не переходи, даже если ты сам из этих, с острыми ушами.
Луадан понял, что его ноги приросли к полу. В животе похолодело. Нет, он лучше бы остался здесь, лучше бы терпел и дальше мучения...
Но он дал отцу клятву!
— Эй! — В коридор хлынул свет. Шкипер открыл наверху дверь и высматривал своего "подопечного". — Живой?
— Вроде.
Вероятно, близость суши сыграла свою роль — Луадан почувствовал себя немного лучше.
— Надо поговорить, — серьезно кивнул гном и выпустил пивную отрыжку.
Эльф вылез на палубу. "Мечта" пришвартовалась у пирса, обозначенного цифрой три — на длинной палке из воды торчала соответствующая дощечка.
Пассажиры успели сойти, и громогласно ругались с носильщиками из-за установленных тарифов. Луадан задрожал, увидев, как много на причале разного народа. Ничего подобного он еще не встречал.
— Тут такое дело, — сказал шкипер, привлекая его внимание покашливанием.
Луадан с трудом оторвал взгляд от пестрого кипящего супа, какой ему представлялась толпа.
— За это время мы вроде друзьями стали, — сказал гном, взгромоздившись на бочку из-под воблы и болтая ногами. Его старые сапоги с отворотами просили каши, но гном отказывался менять их, пока окончательно не развалятся. Это были счастливые сапоги, прошедшие вместе с хозяином огонь и воду. — Извини, если я тут много брехал. Есть такая у меня привычка — дай мне волю, так удержу не знаю...
— Да ничего, — промычал эльф.
— Странно бывает в жизни — прикипаешь к кому-то, а другого на дух не переносишь... — Новая отрыжка пронеслась над мутными водами Тутуина. Луадан, уже привычный, все-таки подумал, что и от пивзавода, наверное, так не воняет. — К тебе вот прикипел. А иногда хочется с кем-то новым парой слов переброситься... В общем... Не хочу, чтобы с тобой что-то там случилось. Хоть ты и не рассказываешь, на кой ляд тебе Дансин дался, но я свой сизый нос стараюсь в чужие дела не совать.
— Спасибо, — сказал эльф.
— Смотри в оба. Никому не доверяй. Кошелек держи подальше. Бордели обходи стороной — не то наградят чем-нибудь да еще и обчистят. Не раздражай троллей. Не зли благородных. Не наступай гномам на башмаки. А еще пуще сторонись цвергов.
— Цвергов? Они тут бывают?
— А как же. В Дансине разве что дракона не встретишь, — сказал шкипер. — Цверги хоть и далеко живут и держатся особняком, однако не возражают против путешествий. В основном, наемники. Цверги — забияки и задиры. Запомни.
— Ладно.
— Насчет твоей несовместимости с водой... Если хочешь, зайди в лавку Литоракса, что на улице Долговязых. Это лекарь. Отличные снадобья готовит. Скажешь, что от меня. Он тебе подберет такой состав, что вмиг излечишься от речной болезни. Ну, мало ли когда еще по воде придется идти.
— Да. Спасибо.
— Если же будет проблемы, беги к нотариусу Кронву, его контора в Лягушачьем переулке. Назовешь мое имя. Обрисуешь ситуацию. Кронв специалист по решению разных щекотливых проблем, но официально — нотариус.
Гном прочувственно шмыгнул сизым носом. Откашлялся в кулак, прикрикнул на одного из матросов.
— Ну, давай прощаться, что ли? Надеюсь, еще увидимся.
— Спасибо за все, — сказал он, обнимая гнома.
Две матросских головы высунулись из люка, ведущего в трюм,