— Вы обронили, Ваше Величество.
Позже, вспоминая эти события, Эмер так и не смогла понять, что заставило её посмотреть в сторону терновых зарослей. Возможно, то была воля небес, а возможно, ухо уловило шорох, которого она сама не осознала. В любом случае именно она первой заметила лучника, целившегося в королеву. Даже не лучника — его-то как раз невозможно было разглядеть среди белых цветов, а наконечник стрелы.
Тело оказалось быстрее мыслии само привычно взметнулось, загородив Её Величество. Выкрашенная в черный цвет стрела звонко клюнула в чашу сковородки. Отбить стрелу сковородкой оказалось сложнее, чем мечом, но похвалить себя за расторопность Эмер не успела, как не успела и королева принять почтительно поданный платок. Из рукава гвардейской котты выметнулся тонкий кинжал. Клинок блеснул на солнце и устремился вперёд, суля немедленную гибель.
Эмер ударила по клинку сверху вниз, воспользовавшись уже привычной руке сковородкой. Испорченный бросок не остановил гвардейца, и не вовремя вмешавшаяся девица получила кулаком в лицо. Любую другую это отправило бы прямиком на небеса, но — благодарение яркому пламени! — кости у Эмер были крепкие, да и кулак пришёлся вскользь, она успела отшатнуться в последний момент. В глазах всё равно потемнело, но Эмер наугад махнула сковородкой — и попала! От удара по шлему гвардеец рухнул, как подкошенный, уткнувшись лицом в ноги королеве.
Дамы так и не поняли, что произошло, но на всякий случай оглушительно завизжали, а охрана, почтительно державшаяся на расстоянии десяти шагов от кресла королевы, схватила несостоявшегося убийцу и прикрыла Её Величество щитами. Часть гвардейцев окружили терновые кусты, чтобы поймать стрелка.
Эмер оттолкнули в сторону, и она тяжело села на траву. Ноги дрожали, как всегда было после напряжённых тренировок, но сердце дрожало ещё сильнее. От терновника раздались крики: гвардейцы окружили стрелка, но тот не дался им в руки.
— Воткнул себе в шею нож, сэр Винсент, — отчитался один из солдат, подбежав к капитану, который с мечом наголо охранял королеву.
На лужайку за ноги выволокли труп, бросили рядом лук и три стрелы.
— Вы опоздали со своей защитой, капитан, — холодно произнесла королева, бледная, как льняная простыня. — Что толку теперь меня прятать, если враг повержен?
— Убийц может быть больше, Ваше Величество! — не согласился сэр Винсент. — Вам лучше немедленно вернуться в замок.
— Прежде всего, позаботьтесь о моих дамах, — королева посмотрела на Эмер. Та по-прежнему сидела на земле, осторожно трогая щёку, которая распухала со страшной скоростью.
К поверженному противнику скользнула фигура в коричневой рясе. Королева была набожна и всегда таскала с собой кучу священников. Один из них и подошёл к убийце в гвардейской котте, и смело перевернул его вверх лицом. Худощавая рука с желтоватой кожей надавила на шею, прощупывая пульсацию крови, потом нажала большим пальцем на верхнюю губу, а потом оттянула нижнее веко.
— Он мёртв, — сказал священник, поднимая голову. — Мастерский удар. Будь у неё в руках меч, снесла бы половину черепа. Жаль.
Кроме Эмер, священника вряд ли кто-то услышал. Гвардейцы готовились сопроводить королеву в замок, придворные дамы бестолково суетились, слуги поспешно собирали одеяла, подушки и запихивали провиант в корзины.
Зато Эмер услышала. И вздрогнула от ужаса, глядя на служителя яркого огня застывшим взглядом. Ей никогда ещё не приходилось убивать человека, и теперь она лихорадочно соображала, героиней она оказалась или грешницей. И если заставят каяться, то не слишком ли суровым будет покаяние? Капюшон коричневой рясы соскользнул назад на два пальца, и девушка увидела лицо священника. На вид ему было лет сорок, и он был некрасив, как только может быть некрасив человек. Крючковатый нос, маленькие глаза с набрякшими нижними веками. Неправильный прикус, выдвинувший нижнюю челюсть вперед, придавал ему свирепое выражение, а нездоровая желтоватая кожа в красных прожилках делала мужчину похожим на оборотня из детских побасенок. Таким жить на краю болота и заманивать редких путников, чтобы съесть их с потрохами.
Как ни странно, священник смотрел не на королеву, а на Эмер, и та почувствовала себя ягнёнком перед волком. Оценивающий взгляд мазнул по ней, как лёгкая шёлковая ткань, и Эмер даже ощутила холодное прикосновение. В следующее мгновение, священник опустил капюшон и удалился с поклоном.
Королеву умчали в замокв сопровождении почти всех гвардейцев, и придворным дамам пришлось добираться самим. В распоряжении было три повозки, их загрузили до краев. Несколько особо нежных дам пожелали упасть в обморок, но когда их схватили за руки и за ноги, чтобы перенести в повозки, обморочные тут же пришли в себя и пожелали передвигаться без чужой помощи.
Эмер отказалась ехать, хотя и звали, и предпочла идти следом за караваном. Ничто так не помогает придти в себя, как долгая прогулка. Теперь, когда волнение по поводу покушения на королеву немного поутихло, девушка всё сильнее ощущала боль и то и дело касалась щеки. Просто чудо, что не попало по челюсти. Хороша бы она была ещё и без зубов, в довершение к рыжим кудрям, великанскому росту и отсутствию изящества.
К ней незаметно подошла одна из придворных девиц. Эмер даже вспомнила её имя — Аудовера, приехала в столицу откуда-то с севера. Белобрысая и бледнокожая, с глазами светло-серого цвета. Северяне славились высоким ростом и могучим телосложением, но Аудовера была сущей гномицей — маленькая, тощая, с постоянным выражением унылости на крохотном личике. Но сейчас щёки гномицы разрумянились, и глаза блестели.
— Ты такая сильная! И ловкая! — осмелилась сказать она, задирая нос-камешек. — Где ты научилась так владеть мечом?
— Мечом? — Эмер невольно оглянулась, не услышал ли кто. — Да ты с ума сошла, малютка.
Аудовера захихикала и взяла Эмер за руку. Девицы любили прогуливаться, держась за руки или обнимая друг друга за талии. Эмер подобной чести ещё не удостаивалась. И хотя ей было смешно и противно идти держась за ручки, как девочки-малолеточки, она не отстранилась. Всё-такивпервые девица из свиты королевы проявила к ней внимание.
— У меня пять старших братьев, — продолжала между тем белобрысая коротышка, — и я прекрасно вижу, что ты дралась, как они. И мозоли у тебя на ладони такие же…
Эмер запоздало отдёрнула руку, про себя изругав Аудоверу за проницательность, но девица схватила её под локоток, твёрдо намереваясь идти рядом.
— На твоей родине все женщины могут сражаться? — спросила она.
— По-правде сказать… не все… — промямлила Эмер, не зная, что ответить. Не бухнешь же вот так прямо: мол, матушка грозилась меня выпороть, чтобы кожа на заднице слезла, если ещё раз подойду к рыцарским казармам, но я всё равно ходила, да ещё и уговорила старого Мэта, чтобы научил обращаться с мечомикинжалом, и в седле ездить по-мужски.
Но Аудовера поняла её по-своему:
— Как я тебе завидую! —