Пока государство Аль-Андалус со своим населением ремесленников и землепашцев, день ото дня все менее склонных к маршам и фанфарам, в военном смысле загнивало и стагнировало, христианские королевства севера – монархии молодые и амбициозные – становились все более задиристыми и агрессивными и расширяли свои территории, вступая в альянсы и играя друг с другом в Фу Манчу[21] в рамках того противостояния с переменным успехом, которое теперь мы называем реконкистой, но тогда оно было всего лишь стратегией выживания без какой-либо оглядки на национальную принадлежность. И доказательством того, что в те времена не было еще ни современной концепции Испании, ни общего патриотического чувства, является хотя бы то, что уже довольно поздно, в XIII веке, Альфонс VII разделил свое королевство Кастилию – на тот момент уже объединенное с Леоном – между двумя сыновьями: Кастилию – одному, а Леон – другому; а Альфонс I, например, завещал Арагон не кому-нибудь, а военным монашеским орденам. Эта манера делить королевства на части, столь не похожая на тот патриотический христианский порыв, сказки о котором втюхивали моему поколению в школе – и который вновь стал так актуален в невеселой Испании XXI века, – и не была, и не есть что-то новое. Такая дележка случалась совсем не редко и свидетельствует о том, что испанские короли и их дети (а до кучи – и вся аристократия, такая же оппортунистическая, противоестественная и продажная, как и наша нынешняя политическая элита) преследовали свои личные интересы, в то время как проекту единой унифицированной родины предлагалось немного подождать. Вплоть до того, что реализации этого проекта мы ждем до сих пор. Или даже уже и не ждем. Наиболее ярким примером отсутствия общей цели в средневековой Испании является Фердинанд I, король Кастилии, Леона, Галисии и Португалии, достигший в XI веке очень многого, но и похеривший все эти достижения после смерти, поскольку разделил королевство между своими детьми – Санчо, Альфонсом, Гарсией и Урракой. И развязал тем самым еще одну из таких привычных и близких нашему сердцу гражданских войн, в этом конкретном случае – братскую, для разнообразия. Война эта имела разнообразнейшие последствия, в том числе и для эпической поэзии, потому как именно из этой истории явилась миру всем известная фигура – Родриго Диас де Вивар, Сид Кампеадор, запечатленный в замечательном фильме – в главных ролях Чарлтон Хестон и Софи Лорен, – снятом, как и следовало ожидать, американцами. Что касается истории Сида, о чем мы более подробно поговорим в следующей главе, то нужно уточнить, что в те времена, когда местные мавры уже довольно сильно сдали в военном плане, перестали дружить с ятаганом и отошли от строгостей исламской веры, с севера Африки начались набеги фанатичных и воинственных племен, что стремились разобраться с ситуацией на манер Аль-Каиды. Это были, перечисляя в порядке поступления: альморавиды, альмохады и мариниды. Народ жесткий, чуть что – за оружие, не считавшийся, особенно поначалу, ни с кем, то и дело начищавший рыла христианским монархам даже в их удостоверениях личности. Но дело в том, что вот так, потихонечку-полегонечку, попадая из огня да в полымя, натирая кровавые мозоли, нарушая договоренности, вступая в браки, в альянсы, полагая, что своя рубашка ближе к телу, убивая друг друга, когда не нужно было мариновать мавров, христианские короли Кастилии, Леона, Наварры, Арагона и графы Каталонии, каждый на свой лад (Португалия действовала тогда совсем наособицу), расширяли свои территории, все больше и больше оттесняя испанских мусульман. И территории эти, хоть мавры и отбивались всеми четырьмя конечностями, как кот пузом кверху, и привлекали в помощь себе подкрепления с севера Африки – а потом не могли от них избавиться, – все же медленно, но верно расширялись к югу, и мусульманские города массово оказывались под христианами. Все более или менее прояснилось при Фердинанде III, короле Кастилии и Леона – том классном короле, который отобрал у мавров Кордову, Мурсию и Хаэн, заставил правителя Гранады платить себе дань и, усилившись за счет его войск, завоевал Севилью, прожившую под маврами пятьсот лет, а на закуску прихватил и Кадис. Его сын, Альфонс X, стал одним из тех королей, которыми, к сожалению, наша история