Потом Аббэ заводит граммофон и ставит пластинку «Приходи, Адольфина», а дядюшка Нильссон приглашает тётушку Нильссон на танец и танцует с ней так неистово, что она ударяется головой о дверной косяк.
— Эй, Нильссон, полегче! — предостерегает мужа тётушка Нильссон — А не то меня доставят к Берглунду раньше, нежели я предполагала.
Мадикен сидит в углу дивана и смотрит на них, но как бы ей хотелось быть сейчас за тридевять земель отсюда. Чтобы не видеть тётушку Нильссон. Ведь с ней случилось ужасное! Неужели никто, кроме Мадикен, не понимает этого? Страшно подумать, что тётушка Нильссон когда-нибудь умрёт, но в сто раз страшнее представить себе, как дядя Берглунд принесёт её к себе и начнёт резать и рассматривать, что там у неё внутри. Тётушка Нильссон постоянно твердит: «Единственное, на что может рассчитывать неимущий бедняк, так только на достойные похороны». И вот теперь у неё даже этого не будет. Мадикен в отчаянии. Теперь, когда она знает, откуда в семье Нильссонов появились деньги, ей хочется выплюнуть все съеденные ею телячьи котлетки и прочие яства. Несчастная, несчастная тётушка Нильссон, она наверняка пошла на такую сделку только потому, что бедность так беспомощна.
Но сейчас тётушка Нильссон танцует и веселится.
До тех пор, пока не раздаётся стук в дверь и в комнату не вступает фабрикант Линд. Мадикен ни разу его не видела, но она сразу же понимает, что это именно Линд, потому что у него такой вил, какой обычно бывает у тех, кто приходит забирать чужие комоды.
— Дау вас здесь настоящее веселье, — произносит он сурово.
— А то как же, надо ведь иногда поразвлечься да поплясать со старушкой, — откликается дядюшка Нильссон — А вы зачем пожаловали?
— Ты знаешь зачем, — говорит Линд — И ещё ты знаешь, что сейчас начнётся опись твоего имущества, ведь наверняка своих денег я, как и прежде не раз бывало, не получу.
— Всё, что угодно, только не это, — возражает дядюшка Нильссон. И выуживает из кармана брюк две смятые бумажки по сто крон — Так вот в чём дело! Ты, стало быть, не веришь, что Э. П. Нильссон — настоящий мужчина? Не веришь, что он может заплатить эти жалкие гроши? Ха-ха, да ты вовсе не знаешь Э. П. Нильссона, вот так-то!
Как только фабрикант получает свои деньги, он тут же торопится убраться восвояси. Но дядюшка Нильссон провожает его до самого крыльца и ещё раз напоминает ему, что за мужчина Э. П. Нильссон. Чтобы Линд, не дай бог, никогда бы этого не забыл.
Потом становится тихо. И вдруг дядюшка Нильссон кричит:
— Идите все сюда, если хотите увидеть что-то интересное!
Тётушка Нильссон выходит к нему на крыльцо, следом за ней — Аббэ и Мадикен. Дядюшка Нильссон указывает в небо.
— Смотрите!
И тут они замечают вечернюю звезду. Она висит над дровяным сараем, яркая и блестящая, как один из бриллиантов прапрабабушки Аббэ.
— Это Венера, — говорит дядюшка Нильссон. Так называется эта вечерняя звезда, ты знаешь, малышка Мадикен?
Нет, Мадикен ничего такого не знает. И тётушка Нильссон тоже.
— Что звёзды можно видеть — это одно дело — рассуждает тётушка Нильссон — Но вот как можно разглядеть их названия — это мне невдомёк.
Дядюшка Нильссон смотрит на неё долго и ласково, и потом говорит:
— Прекрасна ты в наивности своей, Перепутлялочка моя!
Потом приходит Альва, чтобы отвести Мадикен домой. Тётушка Нильссон угощает её сахарным кренделем. Альва с удовольствием его берёт. А. по дороге к дому она говорит Мадикен:
— Эх, взять бы щётки да литров пять жидкого мыла и выскоблить бы у Нильссонов всю кухню! Такая уборка снится мне иногда по ночам.
Когда Мадикен возвращается домой, Лизабет уже в постели. Но она ещё не спит, и Мадикен рассказывает ей о том, какое страшное дело сотворят с тётушкой Нильссон, когда она умрёт. Не кажется ли Лизабет, что это самое чудовищное из всего, о чём ей только доводилось слышать в её жизни, спрашивает Мадикен.
— А, ерунда, она же никогда не умрёт, уверенно говорит Лизабет.
— Дурочка, все люди умирают, — возражает ей Мадикен.
— А я — нет, — утверждает Лизабет.
И вот Мадикен лежит в своей кроватке, но заснуть не может. Она думает о тётушке Нильссон и время от времени вздыхает.
— О чём ты вздыхаешь? — справляется Лизабет.
— О том, что бедность так беспомощна, — отвечает Мадикен.
Но из всего этого Лизабет не понимает ни словечка, да к тому же ей хочется спать.
Несколько дней подряд Мадикен не ходит в Люгнет. Она не решается взглянуть на тётушку Нильссон. Ей даже подумать страшно, какая беда стряслась с несчастной женщиной.
Однажды после обеда, возвращаясь домой из школы, Мадикен замечает Альву, которая поджидает её у калитки. Альва так рада, что вся сияет, даже издали заметно.
— Мадикен, знаешь, что случилось? — спрашивает она.
— Тебе достался самый большой выигрыш, — догадывается Мадикен — а то чему бы тогда Альва так радовалась?
— Ещё чего! — отмахивается Альва — Я — нет, а вот ты выиграла триста крон. Разве я не говорила, что повалят такие деньги, что всё кругом заблестит?
— Ой! — ахает Мадикен и краснеет до ушей.
Деньги лежат у Альвы в кармане передника. Мадикен должна пересчитать их. Ну да, всё точно: две бумажки по сто крон и две по пятьдесят, итого триста крон. Никогда ещё Мадикен не была так богата.
Альва смеётся, кружится с ней в танце и говорит, что сегодня счастливый день. И подумать только, как мама с папой обрадуются, когда узнают обо всём. Мадикен тоже кажется, что они обрадуются. Но всё-таки несправедливо, что Альва не выиграла ничего.
— Так уж бывает на свете, — говорит Альва — Одни выигрывают, а другие — нет, туг уж ничего не поделаешь.
И всё же она рада, просто удивительно!
— Ты можешь рассказать о выигрыше за обедом — предлагает Альва — Только скажи об этом осторожно, чтобы они не подавились супом, твои мама с папой.
Мадикен смеётся. Вот будет здорово выдать им за обедом такую неожиданную новость!
И вдруг мимо них по узкой улочке проходит тётушка Нильссон. Она продавала на площади свои крендели и теперь возвращается домой в Люгнет. Она идёт медленно, потому что изрядно устала.
— Как вы себя чувствуете? — спрашивает Альва.
— Паршиво, — говорит тётушка Нильссон — Что-то у меня всё шкворчит в животе, а что — не знаю.
И она тут же исчезает. А Мадикен как стояла, так и стоит, только вся радость её сразу улетучивается. Она снова вспоминает об ужасном происшествии с тётушкой