Разговоры шли с третьего этажа, на котором никто не жил. Он был вечно на ремонте.
Поднявшись наверх, я обнаружил несколько человек, сидящих за столом прямо по центру расположения под единственной работающей лампочкой на этом этаже. Среди них были и Басолбасов, и Червень, у которого, судя по выражению лица, игра сегодня не шла. За столом сидели ещё несколько парней с других курсов.
– Родя, присоединишься? – сказал Басолбасов.
– Спасибо. Вы с деньгами аккуратнее. За это и отчислить могут, – сказал я, разворачиваясь к выходу. – Хоть бы дверь закрыли, а то слышно хорошо.
– Ай, Серый, ну без тебя как-нибудь разберемся, святоша ты наш. Давай раскладывай, Вася.
Азартные игры не приветствовались в армии. Тем более, когда на деньги. В моё время много парней на этом деле закончили свою службу. Кредиты, долги, проблемы в семье – малая часть проблем от таких игр. Надеюсь, что это не тот случай.
На следующий день ощущалось приближение чего-то нового и неизведанного. Хоть мы и применяли вооружение с Л-29 ранее, но вот применять реактивные снаряды с настоящего истребителя – совсем другое чувство. Это и скорость другая и манёвр интереснее. Да и вообще должно быть очень круто!
Подойдя с Федоровичем к нашему борту, мы приняли доклад от нашего техника Петьки.
– Боевая зарядка – два блока УБ-16-57УМП по шестнадцать С-5К в каждом, – доложил он.
– Хорошо, – сказал Швабрин, пожимая ему руку. – А гондолу под фюзеляж подвесили?
– Контейнер с пулемётом А-12,7А, боекомплект – шестьдесят патронов – подвешен.
– Хорошо. Пошли осматривать, – позвал меня Фёдорович к блокам.
– А как же фотоплёнка в фотоконтрольном приборе? – спросил я.
– Согласен. Проверена, в наличии, – доложил Петька.
– Молодец, Родин. Думал, не заметишь отсутствия доклада. Пошли.
Поздоровавшись с техниками, мы приступили к нашему стандартному осмотру самолёта перед вылетом.
– Первое, что мы с тобой сделали – приняли доклад. Теперь пошли проверять, – сказал Швабрин, пригибаясь под левой консолью.
– Мы ещё забыли кабину проверить, Фёдорович, – отметил я.
– Справедливо. В кабине никого, пойдём глянем тогда на приборы.
Тумблеры автоматов защиты сети и системы вооружения стояли в выключенном положении.
– Теперь посмотрим, соответствует ли у нас вариант вооружения нашему заданию, – сказал Федорович.
Подойдя к блокам с реактивными снарядами, мы осмотрели их на предмет внешних повреждений. Количество С-5 соответствовало заявленному. Гондола с пулемётом была закреплена на своём месте. Количество патронов в ней не пересчитаешь.
– Серега, а чего на тебя Гнётов с первой эскадрильи постоянно ходит, настукивает замполиту? – спросил у меня Фёдорович, когда я приготовился надеть на голову шлемофон.
– В трусах меня увидел, когда я в туалет выскочил с высотки.
– А-а-а, знатный случай! Ребров до сих пор вспоминает, как ты перед психологом дефилировал, – улыбнулся Швабрин. – Ладно, «кастрюльку» на голову и в кабину.
Заняли свои места, пристегнулись, включили радиостанцию, и я подал команду «От двигателя».
– Пру… Зорька! Руки на колени! – крикнул по внутренней связи Иван Фёдорович. – Давайте, товарищ Родин, всё, как полагается. Будешь хотя бы капитаном, тогда и начнёшь сачковать, понял?
С моей общей выслугой за две жизни, мне уже в подполковниках надо ходить. А я всё курсант! Вечно молодой!
– Только не таким, как этот Гнётов.
– Что, сильно достал? Я краем уха слышал, что он там чего-то про казарму ещё нёс. Надеюсь, не побили вы его там?
– Нельзя. Он старше по званию. Сами понимаете, во что тогда превратится армия, если каждый будет на офицера руку поднимать. Это будет конец всему.
– Это ты верно сказал. Давай, все действия на проверке проговаривай и запускаемся.
Гашетка боевой кнопки в предохранительном положении, остекление кабины, отражателя и светофильтра прицела чистые. Проверил на специальном пульте выключатель «Тактический сброс» в правильном положении.
– Автоматы защиты сети на правом борту? – спросил Швабрин.
– Включены, под стеклом, – ответил я. – Световая сигнализация боевой зарядки есть.
– Прицел?
– Проверен, режим на выруливании включим.
– Хорошо. А вот теперь «От двигателя»! – крикнул Швабрин, и я начал запускать самолёт.
Уже в полёте я продолжил готовить прицельное оборудование к работе. Не совсем удобно одной рукой управлять, а второй что-то щёлкать.
– Давай я возьму управление, а ты пока настраивай яркость прицела. Режим «Гиро» у тебя стоит? – спросил по внутренней связи Швабрин, забрав себе контроль над ручкой управления.
– Да. Сделайте пару отворотов. Вот! Всё в работе, сетка прицела отклоняется. Ввожу базу цели и дальность.
До полигона осталось пару минут лёту, так что нужно уже переходить под их управление.
– ФеритВосемьсот восьмидесятому, – запросил я руководителя полётами на полигоне.
– Отвечаю, Восемьсот восьмидесятый, – бодрым голосом вещал он.
–Восемьсот восьмидесятый, иду к вам с Сопки, работа по двести двадцать первой мишени. Высоты работы – пятьсот и тысяча.
–Восемьсот восьмидесятый, понял, под моим управлением. К третьему – одна тысяча.
Занимаю курс к третьему развороту круга полётов на полигоне. Схема та же, что и на аэродроме, только весь расчёт идёт от мишени.
– Дальность пуска тысяча триста, база сорок, – сказал я по внутренней связи. – Ферит, Восемьсот восьмидесятый, первый заход тактический, без применения.
–Восемьсот восьмидесятый, понял. Выполняйте третий.
Разворот и слева я увидел линейку мишеней. Моя, под номером двести двадцать один, была расположена в самом начале линейки.
–Восемьсот восьмидесятый на четвёртом, заход на боевой, тактический.
–Восемьсот восьмидесятый, разрешил.
– Понял, – ответил я, отклонил ручку управления самолетом влево и сходу выполнил пикирование. – Цель вижу.
– Работу тактически разрешил. После работы влево.
Самолёт начал резкое снижение. Скорость я уже не контролировал, как и другие параметры. Всё внимание сосредоточил на перемещающейся метке на прицеле.
Метка подошла к мишени. Дальность на шкале соответствовала расчётам… Пуск! А точнее, его имитация, и я добавил обороты, выполнив уход влево.
– Восемьсот восьмидесятый, тактически сработал. Первый влево.
– Восемьсот восьмидесятый, выполняйте.
– Перегрузка на выводе – три с половиной-четыре. Минимальная высота вывода после С-5 – двести метров, понял? – давал мне наставления Швабрин.
– Так точно.
Выполнил полёт по кругу, ещё раз в голове прокрутил все действия, и снова заход на цель.
– Ферит, Восемьсот восьмидесятый, выход на боевой.
– Разрешил.
– Восемьсот восьмидесятый, на боевом, цель вижу, работа боевыми, – запросил я, включая автомат защиты сети РС, для подачи питания на пуск снарядов.
– Восемьсот восьмидесятый, работу разрешил, после работы выход влево.
Я выполнил разворот с пикированием, и вот она цель, передо мной. Снял предохранительный колпачок с кнопки РС. Продолжил снижение.
Стрелка наклонной дальности до цели стояла на отметке две тысячи, а метка на прицеле начала движение к мишени автомобильного типа. Дальность стала уменьшаться и слева на прицеле загорелась лампа «Пуск». Мишень в захвате. Пуск!
Практически нет рывка назад, зато пошли вперёд несколько дорожек из спутного следа реактивных снарядов. Ручка на себя и влево. Перегрузка немного придавила, но это уже неважно. В момент набора высоты бросил взгляд влево и вниз, посмотрев на результаты своего попадания.
– Недолёт, двадцать, – поставил меня в известность руководитель полётами.
– Восемьсот восьмидесятый понял, на повторный.
Со второго раза всё-таки попал. С-5 – относительно небольшие снаряды, в отличие