— Но мы со Скоттом в прошлом были лучшими друзьями, помнишь?
Она многозначительно посмотрела на меня. — Это было давно. Времена меняются.
Равно как и мнения. — Я просто хотела бы узнать Скотта чуточку получше прежде, чем ты будешь проводить с ним много времени, — продолжила она. — Когда вернусь, посмотрим, что я смогу разузнать. Ого, неожиданный поворот событий. — Ты собираешься копаться в его грязном белье? — Мы с Линн — давние подруги. У нее сейчас тяжелые времена. И ей просто необходимо кому-нибудь выговориться, — она шагнула к туалетному столику, нанесла на ладони капельку моего лосьона для рук и растерла его. — И если она вдруг упомянет Скотта, что ж, я не стану затыкать уши. — Если это убедит тебя, что он — сомнительная личность, то мне показалось, за ужином он вел себя крайне странно.
— Его родители в разводе, — сказала она все тем же осторожно-нейтральным тоном. — Уверена, ему многое пришлось пережить. Тяжело потерять одного из родителей. Мне ли не знать. — Аукцион заканчивается в среду вечером, и я буду дома к ужину. Ви завтра останется на ночь? — Да, — сказала я, только сейчас вспомнив, что нужно обсудить это с Ви, но я не думала, что это будет проблемой.
— Кстати, я подумываю о поиске работы, — лучше признаться в открытую, и если мне немного повезет, то я заполучу работу до ее возвращения домой. Мама моргнула. — С чего бы это? — Мне нужна машина.
— Мне казалось, Ви вовсе не против тебя подбрасывать. — Я чувствую себя паразитом, — без Ви я не могла даже сгонять в магазин за экстренно понадобившимися тампонами.
И самое худшее — это зашло так далеко, что сегодня мне пришлось ехать до школы вместе с Марси Миллар. Я не хотела обременять маму дополнительными тратами, особенно теперь, когда и без того с деньгами у нас напряг. Но я ни в коем случае не хотела повторения сегодняшнего утра. Я тосковала по машине с тех пор, как мама продала Фиат, и кабриолет, увиденный этим вечером, подтолкнул меня к активным действиям. Самостоятельно заплатить за автомобиль — неплохой компромисс.
— А ты не думаешь, что работа помешает учебе? — спросила мама.
Тон ее голоса не оставлял сомнений в том, что она не в восторге от этой идеи. Впрочем, я и не ожидала, что будет иначе. — Я хожу лишь на один предмет.
— Да, но это химия. — Без обид, но думаю, я смогу справиться с двумя делами одновременно. После этого она присела на краешек кровати. — Что-то случилось? Ты сегодня очень раздражительная.
Я помедлила с ответом несколько секунд, склоняясь к тому, чтобы рассказать правду. — Нет. Я в порядке. — Ты кажешься напряженной.
— Трудный был день. Ах да, я говорила, что Марси Миллар — мой партнер по химии?
По выражению ее лица я поняла, что она знала, насколько это неприятно для меня. В конце концов, именно к ней я бегала бóльшую часть последних одиннадцати лет, когда Марси меня доставала. И именно моя мама собирала меня по кусочкам, склеивала их и отправляла обратно в школу — более сильной, мудрой и вооруженной несколькими собственными трюками. — Я буду сотрудничать с ней целых восемь недель. — Знаешь что, если ты переживешь эти восемь недель и не убьешь ее, мы вернемся к разговору о машине в качестве вознаграждения. — Ты многого просишь, мам. Она поцеловала меня в лоб. — В первые пару дней по возвращении из поездки жду полного отчета. Никаких оргий в мое отсутствие. — Ничего не обещаю.
Через пять минут мама вырулила на своем Таурусе на дорогу. Я задвинула штору, свернулась клубочком на диване и уставилась на телефон.
Ни одного входящего звонка.
Я дотронулась до цепочки Патча, все еще висящей на моей шее, и сильно-сильно сжала ее. Меня поразила ужасная мысль: может быть, это все — что осталось у меня от него?..
Глава четвёртая
Мне снился сон в трех цветах: черном, белом и бледно-сером.
Была холодная ночь. Я стояла босиком на грунтовой дороге, трещины на которой быстро заполнялись грязью и дождевой водой. А на обочине время от времени появлялись то скалы, то сорняки, по своей форме напоминающие скелеты. Тьма поглотила все вокруг, кроме одного яркого пятна света: в паре сотне метров от дороги стояла таверна из камня и дерева. В окнах мерцали свечи, и только я направилась к таверне, чтобы укрыться в ней от дождя, как вдалеке послышался звон колокольчиков.
Звук становился громче, и я отошла к краю дороги, на более безопасное расстояние. Я видела, как из темноты показался конный экипаж и остановился на том месте, где пару секунд назад стояла я. Как только колеса перестали вращаться, кучер соскочил с повозки, увязая в грязи, подошел к двери и, открыв ее, отошел в сторону.
Появилось что-то темное. Человек. Накидка прикрывала его плечи, развеваясь на ветру, но капюшон полностью скрывал его лицо.
— Подожди здесь, — сказал он извозчику.
— Господин, но там сильный дождь…
Человек в плаще качнул головой в сторону таверны.
— У меня есть дело. Я не задержусь надолго. Держи лошадей наготове.
Кучер покосился на шаткое строение.
— Но, господин… там собираются воры и бродяги. Всем своим нутром я чувствую неладное, — он быстро потер руки, словно боролся с холодом. — Господин, нам бы лучше поторопиться домой к госпоже и детям.
— Не вздумай проболтаться об этом моей жене, — мужчина в плаще пригнулся и, снимая перчатки, посмотрел в сторону таверны. — Ей и так есть о чем переживать, — пробормотал он.
Я тоже перевела свое внимание на таверну и на зловещее мерцание свечей в ее окнах. Крыша ветхого здания скосилась вправо, словно для ее постройки использовали неподходящие материалы. До меня то и дело доносились звуки бьющегося стекла и крики.
Кучер вытер нос рукавом своего пальто.
— Мой собственный сын умер от чумы менее, чем два года назад. Ужасно то, что вы с госпожой чувствуете сейчас.
В почти абсолютной тишине лошади нетерпеливо били копытами, и небольшие клубы пара вырывались из их ноздрей. Все было настолько реалистично, что мне даже стало страшно. Еще никогда мне не снились такие правдоподобные сны.
Человек в плаще пошел по мощеной дорожке в сторону таверны.