— Керро, конечно, рейдер. Одиночка. Но по авторитету равен бонзам. Он Ушлому какие-то дела порешает, Ушлый в ответку — ему. И все довольны. Зафига им бабки из кармана в карман гонять?
Посетитель хмыкнул и покачнулся:
— Равен… под Ушлым ходит две сотни, под Бивнем — полторы. А под Керро? Никого.
Джувз пожал плечами:
— Во-первых, не будь бакланом и не повторяй глупые слухи. Под кем сколько реально ходит, знают только сами бонзы, и то про своих. А во-вторых, если понадобится, за Керро половина сектора впишется. Другое дело — заточен он иначе.
— Брехня… — усмехнулся посетитель. — Он хороший боец, тут и спорить нечего, но…
— Он еще и при бабках, — сказал равнодушно бармен. — Всегда при бабках. Очочки его видел? Они ведь не для понтов, как многие таскают, не поддельная херь с минимумом функций, а реальный комплекс. Хоть представляешь, сколько такая приблуда стоит? Хватит, чтоб в равной доле и к Ушлому, и к Бивню в дело войти. И еще на четверть дела «связистов» останется.
Посетитель присвистнул и с опаской покосился на дверь, словно ждал возвращения парня в очочках.
— А рейдерство-то, дело прибыльное… — протянул он.
— Ага, — кивнул Джувз. — Еще какое. Только проигрыш — либо смерть, либо корпам на опыты. И ты глупые мысли о бабках Керро из головы выброси. Зачем мне клиента, который столько пива выпивает, терять?
* * *
Двое часовых играли в карты под натянутым перед подъездом тентом. Подошедший Керро, заметив в углу пустую бутылку из-под крепкого пойла, только усмехнулся. Охраннички, мать их. Зато у обоих рога на куртках. Красиво, да.
— Ты, — рейдер кивнул ближайшему, — проводи к старшему. Он меня вроде видеть хотел.
— А ты кто… — сперва парень было не сообразил, но, вглядевшись, осекся и исправился: — Да, конечно, только…
— Только что? — Керро в душе вздохнул — задолбали, гребаные ангелы. Или демоны. Или хрен поймешь кто.
— Оружие оставь.
— Твое — себе?
И он, не таясь, осклабился. Собеседник вроде как начал понимать, что над ним издеваются, встрепенулся, вскочил, но Керро будто того и ждал. Подшаг, уход вниз, удар кулаком по яйцам.
Затем рейдер спокойно выпрямился, добавил скрутившемуся в узел «охраннику» локтем по позвоночнику, после чего вытащил из-за пояса парня пистолет и, брезгливо осмотрев, швырнул в лужу.
— Не. Не оставлю. Барахло. Давай тогда ты веди, — кивнул он второму из охранников.
Тот оторопело сморгнул и кивнул.
Ну, хоть один с мозгами.
* * *
Когда Керро вышел из подъезда, на улице его уже ждал невысокий печальный мужчина, похожий на школьного учителя из старого кино: с гладким лоснящимся лицом, в полупальто прямого кроя, сером костюме и шляпе на гладкой, будто шар для боулинга, голове. Не маячь за его спиной два амбала с бандитскими рожами — в жизни не поймёшь, как такое чудо здесь бродит живое и до сих пор в шляпе.
— И еще раз здравствуй, — протянул руку «учитель». — Живы? — он кивнул в сторону двери.
— И даже почти все здоровы, — ответил Керро, пожимая протянутую ладонь.
— Снова мне жизнь облегчаешь… деньгами, как обычно, не возьмешь? — Ушлый грустно поглядел на небо.
— Было б за что. Знаешь, почему они ко мне полезли в «Девяти жизнях»?
— Ладно, отдарюсь как обычно, — мужчина вздохнул: — «Почему» — вопрос, я так понимаю, риторический?
— Ага. Кому-то понадобился тот донор, которого не успел разделать Док. И этот кто-то нанял этих вот недоумков, — рейдер кивнул на подъезд, из которого только что вышел. — Ты их как — на постоянку собрался подписывать или разово? — ему и впрямь было интересно.
— Сперва разово, а там как себя покажут, — задумчиво ответил собеседник.
— Есть у них такой… тощий и на левом виске маленький шрам. К нему присмотрись. Единственный, кто был готов всерьез драться. В спину мне целился, — тут Керро коснулся дужки темных очков. — И догадливый таки. Не рискнул. Остальные — хлам. На разовую можно и взять. С оплатой по итогам. Сдохнут — бабло сбережешь. Цифирь не знаешь как сейчас? Очки донастроить надо.
— Присмотрюсь к тощему. Спасибо. Цифирь вчера свою рабочую дурь брал, так что в самой форме.
— Ну, бывай тогда. Успешных переговоров.
— И тебе удачи, — сказал Ушлый и, небрежно кивнув своему эскорту, направился в подъезд.
* * *
Ее вывернуло чуть ли не наизнанку. А потом — от воспоминаний — еще раз, уже желчью. Потому что больше выворачивать было нечем. Айя стояла на коленях, привалившись плечом к стене, и старалась больше не смотреть на тело, пристегнутое ремнями к операционному столу.
Худой мужчина, вскрытый от шеи до паха, лежал внутренностями наружу. И запах при этом стоял… Не передать. Айю снова скрутило. Уже не столько от вони, сколько от понимания неизбежного — ей придется встать и подойти к телу, чтоб обшарить карманы, так как там, наверняка, есть деньги и коммуникатор… Только вот идти придется через лужу черной загустевшей крови, и в придачу босиком.
Что за дерьмовый день?!
Истерика так и рвалась наружу, но Айя гасила ее, заставляя себя дышать ровно, а заодно сдерживать все еще подкатывающие к горлу рвотные позывы.
Входная дверь была распахнута настежь — не защелкнулась. Надо закрыть. И запереть. Пока никто не заметил. К выходу девушка пробиралась вдоль стены, а створку захлопнула с грохотом, от которого содрогнулись и зазвенели пробирки на полках. Засов был надежный и легко вошел в пазы.
Айя, наконец, огляделась. Грязь. Вонь. Вскрытый труп. Темно-красные брызги на стенах и дверцах шкафов.
Она все же догадалась бросить на пол пакет с мусором и встать на него босыми ногами. Халат Дока задубел от крови, и коммуникатор тоже был весь измазан, но зато хоть цел. В кармане халата нашлись несколько кредов, сменивших цвет с голубого на бурый.
Девушка держала их кончиками пальцев. Надо отыскать воду, ополоснуть, будут как новенькие. И коммуникатор протереть. Главное — не смотреть на тело. Но оно как-то само собой постоянно попадалось на глаза, и когда Айя искала одноразовые полотенца, и когда шарила в поисках спирта или канистры с водой, и когда оттирала коммуникатор, и даже когда подобрала валяющийся у стены пистолет.
Задница! Вот же задница! К горлу снова подступила не то тошнота, не то истерика. Айя их проглотила. Обеих. С истерикой, как с рвотой: начнешь — не остановишься. А времени на это нет. Девушка перебралась в соседнюю комнату и прикрыла дверь, чтобы не видеть труп. С закрытой дверью почему-то стало еще страшнее. Будто бы мертвец мог встать!
— Он же пристегнутый, дура, — сказала Айя и сама не узнала свой голос — сиплый, дрожащий, жалкий.
Но снова открывать дверь она не стала. Зато нашла возле раковины непочатую бутыль с чистой водой и бросилась пить, захлебываясь, задыхаясь. Пила, пока не перестала дрожать. Потом,