— Тебе холодно? — спрашивает наконец Ноа. Его голос хриплый, усталый, кажется, чуточку напуганный.
Но он никогда не покажет страха. Это не в его характере. Ноа будет бороться до последнего вздоха, потому что такова его натура.
— Не особо, — отвечаю я, хотя руки у меня все же мерзнут.
— Возьми мою рубашку, она тебя согреет.
— Нет, не снимай. Не так уж и холодно.
— Тогда хотя бы сядь поближе, мы согреем друг друга. Может, мы и не ладим, но нам все-таки нужно выбраться отсюда живыми.
Я не возражаю. Придвигаюсь ближе, и наши плечи соприкасаются. Вот так намного теплее.
— Как ты думаешь, почему он выбрал нас? — тихо спрашиваю я, подтягивая колени к груди.
— Пока лучшее из предположений — потому что мы враги, — говорит он. — Мы постоянно цапаемся, то есть делаем именно то, что он хочет. Играем в его игру.
— Но почему мы? Почему не какая-то другая расставшаяся пара?
— Может, нам просто не повезло.
Но не может же все быть так просто. Нет, тот, кто спланировал что-то настолько детальное, вряд ли просто выбрал бы двух случайных людей. От мысли, что он наблюдает за нами уже Бог знает сколько времени, у меня по коже бегут мурашки.
Я прикусываю нижнюю губу.
— Прости, Ноа.
— За что?
— За то, что я так плохо с этим справилась, показала себя такой слабой и жалкой.
Ноа не отвечает, и это похоже на удар в живот.
— Ты не жалкая и не слабая, — наконец говорит он низким и хриплым голосом. — Ты растеряна, ты просто не знаешь, кто ты. Есть разница.
Я не уверена, что это так. И от его слов мне немного больно, даже несмотря на то, что он как будто бы прав. Он видел, через что я прошла с Ба. Он видел, как это повлияло на меня. Я должна была измениться, потому что причиняла людям боль. Так что я не растеряна. Я просто уже другая.
— Я боюсь, что не смогу справиться, — тихо говорю я.
Это не вопрос, а констатация факта.
— Я тоже, — тихо говорит Ноа.
Это я не ожидала от него услышать. Я понимаю, что он, должно быть, устал. Он не только пытается понять эту ужасную ситуацию, но и имеет дело со мной. И, может, это из-за меня мы не выберемся отсюда живыми? Что, если я подведу Ноа? Себя? Что, если Ноа пострадает, потому что я не смогу справиться с тем, что нас ждет?
Может, они все ошибаются.
Может, я справлюсь.
Возможно, у меня не будет выбора.
— Я не собираюсь сдаваться, — тихо говорю я. — Я растеряна, да, сегодня я сорвалась, но я не сдамся.
— Дело не в физическом противостоянии, Лара. Речь идет о гораздо большем. Этот ублюдок будет целиться в твои слабые места. Ты можешь драться, это факт, но ты боишься насилия, ты пасуешь перед ним, и он рассчитывает на это. Если я прав, то он сделает меня своей целью, чтобы помучить тебя.
— Я ему не позволю, — вызывающе говорю я. — Я сделаю что угодно, но не позволю ему, Ноа.
Он вздыхает в темноте.
— Ты не можешь изменить себя, Лара.
Я замолкаю.
— Мы оба знаем, что могу.
На это у него нет ответа.
— Ты хоть примерно представляешь, что мы будем делать? — спрашиваю я, меняя тему после нескольких минут молчания.
— Я все еще пытаюсь понять. Я не знаю, как он следит за нами, но могу гарантировать, что это так.
— Думаешь, он нас слышит?
— О, да, этот ублюдок нас слышит. Наверное, сидит сейчас там и дрочит от радости. Тупой ублюдок.
Я сглатываю. Как кто-то может нас слышать, видеть, а мы об этом не знаем? Слышать каждое слово, всё, о чем мы говорим.
Он всегда будет на шаг впереди нас.
— И как же нам тогда перехитрить его? — спрашиваю я.
Ноа наклоняется ближе, так близко, что я вздрагиваю. Убирает волосы с моей шеи и шепчет так тихо, что я едва слышу:
— Даже самая крутая техника не услышит шепота.
Я дрожу. От его дыхания на моей шее искры бегут вниз по позвоночнику и оседают где-то внизу живота. Я закрываю глаза и сглатываю, затем киваю и отстраняюсь.
После мы оба молчим.
Что тут скажешь?
Я подношу чашку с кофе к губам, и руки дрожат от возбуждения, когда я наблюдаю, как они засыпают рядом друг с другом.
Он напряжен. Он знает, что я его вижу и слышу. Он просто не знает как, и это убивает его.
Да, он таков, любит контроль. Ему нравится знать, что у него все под контролем, и он не может понять меня.
Более того, он зол. На меня. И на себя, но в основном на нее. Он пытается не злиться, но он там — гнев. Похож на кипящий котел, медленно булькающий, пока в конце концов не грянет взрыв.
И когда они начнут противостоять друг другу, это будет именно то, чего я хочу.
Из-за него она сомневается в себе. Чувствует себя слабой. Жалкой.
Мне не нужно ее ломать, он сделает это за меня.
И он будет понимать, что это — часть моей игры, но ничего не сможет с собой поделать.
С моих губ срывается смешок. Еще два дня, мои милые игроки, и мы начнем.
Еще два дня.
ГЛАВА 7
Я засыпаю, положив голову на плечо Ноа, согреваясь его теплом. Я вымотана, или это наркотики еще действуют на мой организм, но как бы то ни было, за ночь я даже ни разу не шевельнулась.
Утром я просыпаюсь от движения Ноа рядом и пения поющих высоко в кронах птиц. Несколько секунд я моргаю и потираю глаза, пытаясь сфокусироваться. Мы все еще сидим у дерева, но рукой Ноа обнимает меня, прижимает к себе. Мы все еще здесь. Это не сон. В горле встает комок, сердце замирает. Я пытаюсь сдержать слезы, когда осознание снова накрывает меня волной. Не знаю, о чем я думала, но в глубине души я все-таки надеялась, что сегодня проснусь — и все закончится.
Я вырываюсь из объятий Ноа, и он не делает ничего, чтобы остановить меня.
Поднимаюсь на ноги, мне нужно по нужде. Я молча прохожу мимо Ноа и присаживаюсь за деревом. Странная мысль приходит в голову: наблюдает ли ублюдок за мной прямо сейчас? Я заставляю себя думать, что нет.
Сегодня солнечно, дождевые облака исчезли. Я не знаю, хорошо это или плохо.
Не знаю, какие у Ноа