– Хочешь сказать, что, если я сейчас просмотрю, что ты наснимал, я увижу ее лицо, а не сиськи?

Эрик посмотрел на меня удивленно.

– Ну…

– Правда, что ли? – Дженна выхватила у него из рук камеру. – Удалено, – сообщила она, уничтожив все, что он записал. А потом повернулась ко мне:

– Обойдусь как-нибудь без этих кадров.

Она-то обойдется, а вот он нет. Он на четыре года младше меня. Мы с Дженной дружим с шестого класса, и все эти годы он к ней неровно дышит. Когда-то это казалось милым. Но на пороге полового созревания его влюбленность самым уродливым образом сменилась настоящей одержимостью… Фу!

– Больше не делай этого, Липучка, – сказала Дженна, протягивая ему камеру. – Я тебе как сестра.

– Сестра, как же! – паясничал Эрик.

– Все, хватит, жертва гормонов, сними лучше это, – я подождала, пока он не направил свой объектив на меня. – Ты должен это заснять, потому что я, Отем Фоллз, собираюсь заняться готовкой.

– Ты будешь держать огнетушитель или я? – спросила Дженна Эрика, вызвав у него гораздо более неистовый и продолжительный хохот, чем шутка того заслуживала.

– Можете смеяться сколько хотите, – сказала я, не обращая на них никакого внимания. – Но сейчас на ваших глазах моя жизнь может полностью измениться. Готовка может стать моим Делом жизни.

Я остро нуждалась в Деле жизни. В моем доме только у меня его не было. Ну, я сходила с ума от Кайлера Лидса, но у нас с Дженной существовало твердое правило: люди не могут быть Делом жизни. А если и могут, то помешаться можно на конкретном молодом человеке, а не на рок-звезде, в которого я была безнадежно влюблена уже два года.

Меж тем у Дженны и членов моей семьи с Делом жизни все было в порядке. У мамы был ее приют для бездомных собак «Питомцы Фоллз». Эрик одержим своими съемками. У папы есть его компьютеры. Даже у моей бабушки есть Дело. Раньше, на Кубе, она изготавливала гончарные изделия. Когда папа был маленьким и семья эмигрировала в Штаты, она забросила гончарное дело, а потом, после смерти мужа пару лет назад, снова занялась этим ремеслом. Она даже помогала содержать семью, продавая свои горшки. Каждый год, когда мы с Эриком навещали ее во Флориде, она дарила нам свои горшки, и, честно говоря, мне они совсем не казались такими уж прекрасными. Во всяком случае, они совсем не выглядели как что-то, что можно продать.

Я вытерла руки о джинсы. Мало того что я была с ног до головы покрыта картофельной патокой, так еще и пальцы порезала овощечисткой.

Готовка пока не была моим Делом жизни.

– А что, эта штука должна быть похожа на пластилин? – спросил Эрик, ткнув пальцем в содержимое миски.

– В рецепте говорится, что должно получиться однородное пюре, – сказала Дженна, наморщив носик. Они с Эриком переглянулись.

– Заткнитесь! – рявкнула я и склонилась над кастрюлей, наполненной смесью сахара, воды, лайма и корицы. – И как долго мне еще мешать?

– Пока сироп не станет тягучим, – прочла Дженна.

– Он что, должен превратиться в резину? – спросил Эрик.

– Дженна, пожалуйста, убери отсюда Эрика, пока я его не убила.

– Ты же сама хотела, чтобы я все заснял для папы, – обиделся он.

Наш ленивый бассет по кличке Шмидт проснулся после крепкого сна и начал лаять, оповещая всех, что вернулась мама.

– Ммм… Чем это пахнет? – спросила она, заходя в комнату и бросая свой коврик для занятий йогой рядом с огромным баулом Дженны.

Каждый раз, когда папа приезжал из длительной командировки, она приходила в такое волнение, что только по-настоящему изнурительные занятия йогой помогали ей сохранять спокойствие. Они были женаты двадцать лет, и она все еще любила его так, что была просто вне себя от радости, когда он возвращался.

– Ты что, готовишь boniatillo?

Эрик фыркнул:

– Типа того.

– Помощь нужна? – спросила мама.

– Справлюсь, – уверенно сказала я, сдерживая раздражение.

Она все равно подошла к плите:

– Есть небольшая проблема. – Она заглянула в кастрюлю через мое плечо, подчерпнула ложкой немного сиропа и дала ему стечь обратно.

– Ты немного перегрела его, но это ничего. Я бы разбавила его водой и постоянно помешивала, чтобы не было комочков. Получится просто фантастика.

Она поцеловала меня в макушку и поднялась по лестнице в свою комнату. Я сделала, как она сказала, но однородной масса не стала. Напротив, она напоминала застывающий цемент.

– Он подумает, что я хочу его отравить, – сказала я сквозь стиснутые зубы.

– Все будет нормально, – Дженна попыталась меня обнадежить. Я почувствовала благодарность, которая сменилась глубокой грустью, ведь скоро моей лучшей подруги не будет рядом.

– Эй, смотри-ка, комочки растворились! – закричал Эрик. – У тебя все-таки получилось, Отем.

Случалось это нечасто, но иногда Эрик переставал строить из себя придурка. Он приблизил изображение, чтобы запечатлеть прекрасные кадры, как Дженна читает мне дальнейшие указания, а я добавляю в пудинг два взбитых желтка, еще немного помешиваю всю массу на огне, доливаю вина «Манцанилла» и перекладываю все в форму для суфле.

– Когда папа приедет домой, – объявила я в камеру, старательно изображая из себя знаменитого шеф-повара, – пудинг уже охладится и будет готов к употреблению со свежими взбитыми сливками.

Дженна зааплодировала, а я поклонилась.

– Я это выложу, ладно? – спросил Эрик, на самом деле не спрашивая разрешения.

У брата был свой собственный канал на «YouTube», но папа взял с него обещание никогда ничего не выкладывать туда без разрешения.

– Плохая идея, – заметила Дженна.

Я расмотрела свое изображение на стоп-кадре. Кусочки сладкой бататовой массы налипли мне на лицо и запутались в длинных рыжих волосах. Добавьте к этому мои в кровь стертые овощечисткой пальцы, и станет ясно, что я напоминала зомби из фильма ужасов.

– Хорошая попытка, – сказала я. – Без шансов.

Я посмотрела на часы: мне понадобится немало времени, чтобы привести себя в человеческий вид, прежде чем мы отправимся встречать папу.

– Дженна…

– Иди собирайся. Скинь мне потом сообщение, как все прошло.

Она выбросила в мусорку огрызок яблока и обняла меня, не обращая внимания на то, что я была вся в картофельной кожуре, что лишний раз доказывает, какая она замечательная подруга. Когда я поднималась наверх принять душ, Эрик все еще пялился ей вслед из окна гостиной.

– Эрик, этому не бывать! – сказала я достаточно громко, чтобы он услышал.

Еще через полтора часа мы с мамой были готовы.

– Эрик, поехали, – позвала мама в нетерпении. Она классно выглядела: на ней были юбка и кофта, подаренные папой на прошлое Рождество, а волосы блестели и пахли манго. Не знаю почему, но мои волосы были совершенно другими. Ее были длинными, темными и вьющимися от природы. Мои же, несмотря на все изнурительные манипуляции с феном, плойкой и колоссальным количеством средств для укладки, все равно напоминали бесформенную рыжую копну с едва уловимым запахом батата.

– Иду!

Мама поправляла одежду, готовясь выходить. Тут зазвонил телефон, и она бросилась