- Почему заказы, Бель? Ты сама говорила, что это не твой путь.
Я морщу лоб, вспоминая наш разговор о зарабатывании на картинах. В этом вопросе три года назад Бель была неприступна – только вдохновение, и «настоящее» искусство. Даже приводила в пример какую-то книгу, где-де художник потерял талант, лепя под копирку все, что не попросят другие.*
А сейчас спокойно говорит о набранной клиентуре, будто это – в порядке вещей.
- Я ошибалась, Влад. – Она гладит бока кружки, и я наблюдаю за тонкими пальцами с аккуратно подстриженными ногтями, - раньше мне казалось, будто зарабатывая деньги картинами, просаживаю и упускаю нечто важное. Теперь я знаю, что можно так тренироваться, и повышать свои навыки. Ведь не обязательно брать все, что просят клиенты…
Она пожимает плечом, и теперь смотрит на меня, наконец, прямо.
Но все равно, совсем не так, как раньше. Серьезно, с вопросом. Мол, осуждай, если хочешь.
А мне не за что ее осуждать, наоборот, хочется сказать, как горжусь ее выбором…
Звонок в дверь прерывает нашу безмолвную гляделку, и я кидаю взгляд на часы. Почти десять, кто ходит к художнице в такое время.
- Ждешь кого-то?
- Нет.
Она вскакивает, вперед меня выпрыгивая в прихожую, и прилипая к глазку. Издает недовольный звук, но уже гремит замком.
- Ты не мог бы подождать на кухне? – шепотом просит, но я уже вырастаю безмолвной статуей за ее спиной.
Черта с два я отсижусь, принцесса. Уж очень интересно, кого ты там прячешь.
Когда дверь открывается, в прихожую уверенно ступает мужчина в Сером Пальто. Такой весь из себя… Петербургский сноб. В модных очках, со здоровой кожей, и полуулыбкой, что заставляет мои кулаки сжаться.
Я хуй знает, как оценивать мужскую красоту, но девчонкам такие нравятся.
А Бель?
- Егор, ты что здесь делаешь? – удивленно спрашивает принцесса, и мой невесть откуда возникший зверь в груди одобрительно кивает ее словам.
- Как что? Ты сказала, у тебя авария, приехал на помощь, - взгляд на меня, и идеально выгнутая бровь, - хотя, я смотрю, мастер уже справился.
Он делает шаг вперед, игнорируя стоящую на его пути Бель, и протягивает мне руку для приветствия.
- Добрый вечер, Егор, молодой человек Бель. Спасибо за помощь, сколько мы вам должны?
Он бессмертный, что ли?
Есть у меня грешок, за который Бельчонок не раз меня отсчитывала, но избавляться от него я не собирался. В моменты, когда мне кажется, что на территорию моей женщины заходят слишком далеко, я становлюсь диким и не всегда себя контролирую.
Пару раз коллегам Бель прилетало по морде за руки на ее заднице во время танца. И я прекрасно помню, что в те моменты принцесса ругалась, но глаза ее светились такой… Любовью.
Как-то она призналась, что в глубине души ей нравится это ощущение безопасности. И с тех пор я без зазрения совести отодвигал от нее всякого, кто посмел подойти слишком близко.
Сейчас же Бель не была «моей территорией», но этот ее Егор сделал аж целых две вещи, чтобы меня завести.
Во-первых, самоуверенно решил за меня, на каких правах я здесь.
А во-вторых, нагло прошел мимо посеревшей девушки, будто ее здесь и нет. И я видел, как ей это неприятно…
Улыбаюсь «той самой дикой» улыбкой, и жму до боли его ладонь в ответ.
- Значит так, Очкозадый, - цежу сквозь зубы, не переставая улыбаться, - нахуй вали отсюда. Хозяйка ясно дала понять, что видеть тебя сегодня не рассчитывала. А вот меня позвала сама. Так что засунь свои деньги себе туда, откуда растут ноги, и ебашь этими ногами куда-нибудь в сторону остановки. Я понятно прошу?
Очкарик хлопает глазами, и зачем-то оглядывается на Бель.
- Что происходит?! – спрашивает у нее, будто это она говорит с ним «о вечном».
Трус, бля. Пытается спрятаться за юбку женщины, заставляя ее участвовать в этом.
Я не собираюсь больше ждать, поэтому мягко заламываю ему руки, и под тонкий вскрик Бель выпинываю на лестницу.
Захлопываю дверь, и, не остыв, нависаю над побледневшей девушкой.
- Серьезно, Бельчонок? – я тяжело дышу, и она делает шаг назад, спиной упираясь в стену, - вот это вот – твой «молодой человек»?! Тебе что… Такие теперь нравятся?!
Я наступаю вновь, и теперь опираюсь на стену одной рукой. Вдыхаю тонкий аромат бесподобного тела, и адреналин напополам с возбуждением создают охуенный коктейль.
Я хотел бы ее трахнуть.
Вспомнить, какова эта принцесса на вкус, и не изменились ли ее эрогенный точки. Встать за спиной, положить руки на клитор, и мягко играть с ним, попутно целуя позвонки. Все ниже и ниже, пока губы не окажутся на крутых ягодицах с ямочками, которые я тоже обязательно поцелую и оближу, заставляя малышку удерживаться на ногах из последних сил.
А затем языком и руками доведу ее до криков, и слижу все, что она мне даст, потому что ее вкус для меня самый кайфовый в мире. А следом вогнать член ей в горло, позволяя ей одной укладывать меня на лопатки одним только шевелением языка.
Я настолько тяжело дышу, что не сразу понимаю, как часто и громко дышит сама Бель.
О чем она думает?
Неужели тоже о нашем охуенном сексе?
Медленно вглядываюсь в лицо, дрожащие полные губы, и затуманенный взгляд с покрасневшими скулами… Наклоняюсь ближе, чтобы разглядеть расширившиеся зрачки, и схожу с ума от движений ее языка по губам…
Звонок мобильного заставляет вздрогнуть нас обоих, и облизывающая губы Бель поспешно выныривает из-под меня. Я достаю телефон, вижу Янину фотку, и сбрасываю вызов.
Надо перевести дух, потому что я только что, кажется, был готов взять свою принцессу прямо в прихожей, и даже не вспомнил о ждущей меня дома Яне.
Полная жопа.
Пишу смску, что выезжаю, и оборачиваюсь на притихшую Бель. Та стоит, обхватив себя руками, и смотрит дохрена напуганным взглядом.
- Ты должен уйти, - не то просит, не то требует она.
- Да, - киваю, и надеваю ботинки, - совет хочешь?
Кивает, не раздумывая, и я хватаю куртку с вешалки.
- Шли нахуй своего Очкарика. Он тебя не стоит, принцесса. И не ищи того, кто не способен тебя уберечь.
Как не уберег я когда-то от самого себя.
Бель молчит, и уходить на такой паузе как-то тупо, но я не подкован в словах, а уж красиво прощаться не привык и подавно. Поэтому просто выхожу, громко прошу закрыться на замок, и спускаюсь на улицу.
Холодный воздух остужает заведенное тело, и я сажусь в машину. Курю быстро две сигареты одну за другой, и уже более-менее трезвый еду домой.
Ну нахуй такие встречи, честное слово. Потому что я могу сам себе сколько угодно твердить, что между нами