Тьфу, блин, кажется, от обильности работы в голову лезут какая-то тупость.
— До этого момента было очень даже неплохо. — Не разочаровывает с ответом Аврора, и я чувствую энергию, что хлестнула в кровь.
— Обедать идете?
— Иду.
— И когда же?
— Ну вот как вы скроетесь за поворотом, сразу подорвусь с места. А пока, при начальстве, буду изображать вид очень занятого работника.
Позади меня раздается изумленный возглас, а следом не очень умелые попытки замаскировать это все в кашель.
— Подавились, Елена Петровна? — заботлива выглядывает из-за моей талии Аврора, — а я говорила, ну не пейте вы эти таблетки для похудания. В вашем возрасте еще могут помочь спорт и диета…
Тощая, как скелет, Леночка буквально подскакивает на своем месте, и с тревогой смотрит на меня.
— Она врет, Максим Олегович! Никогда ничего такого в рот не беру, да мне и не надо! Все свое, естественное, так сказать.
— Силикон не очень естественен в теле человека, — как бы для самой себя произносит Аврора, и ее напарница буквально багровеет.
— Она все врет!!! — вопит моя секретарша так, что я морщусь от ультразвука.
Господи, вот шел себе и шел, чего, как говорится, останавливался! И как теперь оставлять их наедине, они ж глаза друг другу повыцарапывают…
— Лена, небольшая просьба. Этажом выше в юротделе для меня лежат кое-какие документы… Не могли бы забрать их? А после можете сразу отправляться обедать.
— Конечно, Максим Олегович! — мигом подскакивает секретарша, и на каких-то нереальных шпильках несется на выход.
Мы с Авророй остаемся наедине, и я с удовольствием чуть наклоняюсь к девушке.
— В качестве благодарности за спасение оставшуюся часть дня кофе мне носишь ты.
— Это вы свою «цаплю» спасайте, а меня не надо, — отмахивается Аврора, но я смотрю в упор, так что ей приходится встретиться со мной взглядом, — и я не собираюсь отвоевывать право подрабатывать барменом у длинноногой курицы.
Так цапля она или курица? Я задаюсь дебильным вопросом лишь на секунду, пока до меня не доходит смысл сказанного.
— Не волнуйся, больше никто у тебя твоего права не отберет, — со смешком заявляю я, и с удовольствием любуюсь, как краснеет от злости блондинка, — можешь уже начинать плевать в чашку.
Наслаждаясь произведенным эффектом, я уже дохожу до выхода, как вслед мне несется уж очень довольное:
— Обижаете, Максим Олегович. Я не повторяюсь.
Мысленно содрогаясь от того, что может придумать это сказочное чудо, я скрываюсь за дверью, и сам себе не могу признаться, почему настроение вдруг стало просто отличным.
Оставшийся рабочий день заглатывает меня целиком, и подкидывает столько неожиданных проблем, что на кофе и блондинку не остается времени. Очухиваюсь я только ближе к шести, когда на носу — последняя рабочая встреча, и можно идти домой.
Но не успеваю сделать даже эту небольшую передышку — потому что Леночка по селектору уже сообщает, что мои деловые партнеры прибыли.
Мы располагаемся за столом, я и двое очень важных для нас с Владом инвесторов, и я молюсь, чтобы все прошло гладко. Ненавижу решать такие дела вечером, когда уже проделано куча всего, и сил остается немного.
— Кофе, господа?
Мужчины кивают, и я нажимаю на кнопочку селектора, мысленно просчитывая, на сколько выгодное сотрудничество я могу получить. Если все пройдет гладко, разумеется.
— Аврора, кофе в мой кабинет.
Надеюсь, девчонка сейчас все сделает по высшему разряду, она же видела, что я не один.
— Максим Олегович, — неожиданно раздается дрожащий голос на весь кабинет, — я не могу.
Что, блять?!
Стараясь не дрогнуть ни одним мускулом, я повторно, сильнее, чем нужно, зажимаю кнопку, и очень-очень спокойно произношу:
— Что вы сказали?
— Я не могу принести вам кофе, — почти шепчет она в селектор, и мужчины напротив меня удивленно переглядываются.
— Что ж, очень жаль, что вы не можете. — С нажимом произношу я, вообще не понимая, какого хрена происходит, — тогда попросите принести нам кофе Елену Петровну.
Блять, я вот серьезно сейчас должен с этим разбираться?! И тратить отнюдь не резиновое время инвесторов на разговор, кто понесет мне кофе?!
— Она вышла, Максим Олегович, — обреченно произносит блондинка, а я чувствую, как волна злости поднимается куда-то к горлу.
— Тогда, Аврора Владиславовна, окажите любезность, и сделайте это сами!
— Но я не могу, — как дурацкая пластинка, повторяет Аврора, и я мысленно выдаю в сторону приемной крепкую матерную тираду.
И вот что мне с этим прикажете делать?! Мужчины напротив уже, не таясь, ухмыляются моему диалогу с секретаршей, а я просто не знаю, как уговорить ту принести мне кофе!
— Хорошо, Аврора Владиславовна, не можете, так не можете, — очень тихо произношу я в аппарат, надеясь, что она уловила желание убивать в моем голосе, — я поговорю с вами позже.
Отключаюсь, и смотрю на развеселившихся мужчин, просчитывая, что делать дальше.
— Две секретарши, и ни одного кофе, — решаю перевести все в шутку, и достаю из нижнего ящика бутылку дорогого коньяка, — а может, ну его, этот кофе? Конец рабочего дня, по донышку алкоголя в нашем случае как нельзя будет уместно.
— Наливай, Максим Олегович, — довольно кивает тот, что старше, и я с облегчением откупориваю бутылку.
Я не хочу, чтоб мужчины думали, будто моим работникам позволено такое поведение — но тупо не вижу других вариантов, как выпутаться. Ну не буду же я носиться по приемной с криками, умоляя в конец оборзевшую девчонку выполнить ее прямые обязанности?!
Зато, когда инвесторы уйдут, я непременно узнаю, в чем там причина ее «не могу». И вообще насрать, получиться ли после такого заключить сделку — во мне столько злости, что успокоиться сегодня вообще не представляется возможным.
Я вспоминаю, что утром хотел «подавать месть холодной», и сам же мысленно плюю на эту мысль.
Я выбью всю дурь из этой девчонки! Сегодня же!
Глава 7
Аврора
В моей жизни всегда было место хорошим вещам.
Ну просто я привыкла, что отец хорошо зарабатывает, а мамины картины со временем стали приносить отнюдь не маленький доход. С самого детства я могла подойти к отцу со слегка увлажнившимися глазами — и получала любую тряпку и игрушку, которую захочу.
Возможно, именно поэтому к девятнадцати годам мне стало глубоко плевать, какие вещи носить. Фирменная или с рынка — абсолютно не важно, если шмотка хорошо сидит, и лично мне нравится. Мама такой подход разделяла, и говорила, что это и есть настоящая «дороговизна» — плевать на чужое мнение, и не гнаться за придуманной кем-то модой.
Только сегодня, похоже, впервые данное правило решило сыграть со мной злую шутку.
Не далее, как вчера, проводив отца и прогуливаясь по