После двух часов утомительного марша, вместо запланированного одного, мы наконец вышли в район сосредоточения.
Третий взвод находился уже на месте, а солдаты четвертого появились вскоре после нашего прибытия.
Предоставив Фреде завершить осмотр раненых, я подозвал двух других лейтенантов.
В очередной раз меня поразило необычайное внешнее сходство этих людей, хотя они и были разнополыми. Одинаково невысокого роста, крепкого телосложения, оба со светло-голубыми глазами и волосами цвета песка. Хотя при тусклом свете походной лампы мне было трудно различить детально их лица, создавалось впечатление, что даже родимые пятна и веснушки, в изобилии украшавшие их носы, были расположены совершенно одинаково. Несомненно, что своим происхождением они были обязаны одной и той же генетической матрице. Оба были предельно утомлены, но старались держаться со спокойным достоинством, как и подобало бывалым солдатам. Спустя несколько минут к нам присоединилась и Фреда, едва державшаяся на ногах от усталости.
— Двое моих солдат только что умерли, — произнесла она, снимая свой шлем и повернув ко мне осунувшееся лицо.
У неё были те же небесно-голубые глаза и волосы песочного цвета, что и у её товарищей.
— Разумеется, в пути у меня не было возможности детально осмотреть их раны, но я была уверена, что их жизнь вне опасности.
— Что же в таком случае послужило причиной их смерти? — спросил я.
— Боюсь, что укусы болотных тварей оказались ядовиты, — ответила она, энергично смахивая муравьев, облепивших её руки.
— Яд?
Она удрученно кивнула:
— Из этого следует, что и жизнь остальных раненых находится под угрозой.
— Есть какие-то характерные симптомы?
— На мой взгляд, они скорее больны, нежели ранены. Печальнее всего то, что их состояние продолжает ухудшаться. Может быть, и укусы этих чертовых муравьев тоже опасны для жизни.
Наступило тягостное молчание.
— А как вы сами себя чувствуете, сэр? — осторожно спросила Фреда, явно опасаясь услышать неблагоприятный ответ.
— Отлично, — усмехнулся я. — Моя иммунная система до сих пор не подводила меня.
Она несколько секунд обдумывала мой ответ.
— Тогда как вы посмотрите на то, чтобы взять у вас немного крови для проведения контрольных тестов я создания сыворотки?
— Отличная мысль! Сколько это займет времени?
— Думаю, немного. Если вы не против, я могла бы приступить к работе немедленно.
Я послушно отправился вслед за Фредой в её палатку, служившую одновременно и походным госпиталем.
Фреда заставила меня прилечь на раскладную кровать и несколькими скупыми профессиональными движениями набрала полный шприц крови из моей вены.
— Если потребуется больше, дайте мне сразу знать, — предупредил я её, опуская рукав.
— На мой взгляд, этого вполне достаточно, сэр. Будем надеяться, что наш план сработает.
Я поднялся на ноги и осмотрелся.
Палатка Фреды имела стандартную овальную форму и была настолько низкой, что я едва мог выпрямиться в полный рост, находясь в самом её центре. Четыре походные койки, на которых лежали раненые, занимали почти все свободное пространство. Рабочий стол врача и контейнеры с медицинским оборудованием находились в дальнем конце палатки.
Отложив в сторону шприц, Фреда внимательно оглядела меня с ног до головы своими чистыми голубыми глазами.
— Вы не один из нас, сэр, не так ли? — спросила она.
— Что вы хотите этим сказать? — не понял я.
— Вы не похожи на нас, солдат регулярной армии. У вас иной генетический код. Вы крупнее меня и моих товарищей. У вас более темные волосы и глаза, более смуглая кожа. Вы, вероятно, доброволец?
— Нет, Фреда, к добровольцам я не имею никакого отношения. Но вы правы в другом: я действительно не имею отношения к регулярной армии.
Она смущенно улыбнулась:
— Тогда кому-то в штабе ещё придется поломать голову над тем, какие последствия будет иметь наше сексуальное общение.
— Я вас не понимаю.
— Согласно штатному расписанию вы и я сексуальные партнеры на все время нашей операции. Для меня это будет первым случаем, когда мне придется иметь дело с мужчиной, не принадлежащим к нашей группе клонов.
Вероятно, я выглядел в этот момент совершенным идиотом.
В моей памяти или тем более в служебных бумагах не было ни слова о моих сексуальных обязанностях.
Ее улыбка угасла.
— Я так и думала, — констатировала она. — Вы не кадровый военный.
Совершенно ошеломленный новым направлением нашего разговора, я машинально присел обратно на койку.
— Я был выбран, чтобы возглавить эту миссию… — начал было я, но тут же прикусил язык.
Да и что я мог сказать ей? Что я избран богами? Или одним из Творцов? Сверхлюдьми, рассматривавшими нас, простых смертных, всего лишь как инструмент для реализации своих планов?
— …представителями высших эшелонов власти, — с трудом закончил я.
— Какое теперь это имеет значение, — отмахнулась она устало. — Большинство из нас уже успели самостоятельно прийти к выводу, что нам предстоит далеко не рядовая операция. Конечно, она была спланирована на самом верху. Иначе чего ради потребовалось бы заменять нашего старого капитана?
— Он был вашим постоянным партнером? — промямлил я, стыдливо опустив прилагательное. Ее глаза стали почти круглыми от удивления.
— Ко всему прочему, вы ещё и чужеземец… В противном случае вам были бы известны наши правила… В армии не существует постоянных пар. Командование само решает, кому быть твоим партнером на время той или иной операции, точно так же, как оно все всегда решает за нас в этой жизни.
Понемногу и я начал кое-что соображать.
Эти люди созданы армией для своих нужд и не знали иной жизни. У них нет ни семей, ни родителей. У них нет своих интересов и привязанностей. Они солдаты, и никто больше.
— Хотел бы я знать почему, — пробормотал я, — ваше начальство до сих пор не запретило секс? Или, ещё того почище, вообще не превратило вас в бесполые существа?
Фреда презрительно фыркнула.
— С равным основанием вы могли бы задать себе вопрос, почему оно не использует роботов вместо клонов?
— Хорошо, тогда просветите меня на сей счет.
— Потому, что люди дешевле, вот почему. Да и надежней тоже. Кто станет использовать дорогие машины в заведомо безнадежной ситуации? Конечно, и нам знаком страх. Иногда и мы обращаемся в бегство, но чаще мы сражаемся и убиваем наших врагов даже тогда, когда нам самим предстоит остаться на поле боя.
Я тяжело вздохнул, пытаясь переварить новую для себя информацию.
— Получается, что секс является своего рода вознаграждением за ваши труды.
Глаза Фреды сверкнули от гнева. Какое-то время я готов был поверить, что она собирается надавать мне пощечин.
— С какой луны вы свалились? Устав поощряет сексуальную жизнь в армии, потому что это повышает её боеспособность. Секс приобщает нас к базовым человеческим чувствам — агрессии и защите, заложенным в людях на генетическом уровне. Неужели вам все ещё не понятно? Что вы тогда вообще знаете?
— Боюсь, что очень