— Евмен? — произнес Скамандр в вокс. — Мы накрыли последних в моторном отсеке. Больше никого не осталось.
— Принято. Возвращайтесь к выходу из отсека и готовьтесь отступить обратно к челноку. Как ты там?
— Пришлось выложиться, но Терсит меня прикроет.
— Ты слишком полагаешься на свои силы, Скамандр. Не всегда найдется другой скаут, чтобы тебя потом защитить. Неважно, скольких ты сможешь сжечь, если после этого окажешься настолько уязвим, — лучше стреляй.
— Мне необходимо учиться, Евмен…
— А мне необходимо вами руководить. Галактика уже ненавидит нас и без твоих выматывающих стараний сжигать все, что движется.
— Конечно. Конечно… ты прав.
— Хорошо. Если нет критической необходимости, пользуйся болтером. А теперь выдвигайтесь к челноку, мы уже входим в грузовой отсек.
Неудивительно, что Найрюс почти ослеп. У Евмена не было таких талантов, как у его собрата-скаута, но даже он ощутил силу звериных эмоций, источаемых узником.
Грузовой отсек был практически пуст, если не считать нескольких ящиков и пустотных щитов, закрепленных возле стен, чтобы оставить максимум свободного пространства посредине. В центре размещалась металлическая конструкция, совершенно очевидно предназначенная для того, чтобы на ней можно было распять человека. Конструкция была наклонена вперед, чтобы пленник мог видеть только пол. Несколько ступенек подводили к аналою, расположенному прямо за его спиной. Из возвышения выходили сочлененные манипуляторы, каждый из которых завершался шприцем или скальпелем.
Ростом пленник был два с половиной метра, раздет донага, и любой мог видеть его тело, которое настолько распирали мышцы, что казалось — он сейчас взорвется. Продолговатые темно-серые пятна на груди и животе напоминали об имплантированном черном панцире, а отверстия нейроразъемов в бицепсах и на теле некогда позволяли подключить нервную систему пленника к силовой броне.
Все его тело покрывали шрамы. Многие из них были тонкими, словно их оставил скальпель хирурга, и отмечали места вживления дополнительных органов или же ранения, излеченные в апотекарионе Ордена. Другие шрамы были широкими и зачастую свежими, покрытыми быстро твердеющей массой, образующейся из модифицированной крови космодесантника. Спину его покрывали совсем свежие рубцы — медики брали оттуда образцы тканей и проверяли эффективность метаболизма пленника, чтобы удостовериться в том, что он и в самом деле тот, кто он есть.
Космический десантник. Солдат Адептус Астартес, один из легендарных воинов-великанов, о которых каждый гражданин Империума был наслышан, но редко кто видел собственными глазами. Они стали персонажами сказок, из их судеб сплетались легенды Империума, и вот один из них оказался здесь, обезумевший и плененный.
Но этим дело не исчерпывалось. Пленник принадлежал к редчайшей разновидности — мятежный десантник, один из тех, кто смог отбросить псионически внедренные в его сознание доктрины и восстать против Империума. Испивающий Души.
Сошедший с ума Испивающий Души.
Пленник поднял взгляд. С его губ свисала ниточка слюны. Выражение глаз было тяжелым и усталым. Но как только узник увидел Евмена, пересекающего отсек, внутри него будто что-то проснулось. Скаут обратил внимание, что некогда коротко подстриженные волосы его бывшего собрата сильно отросли, а пот и грязь спутали их в подобия крысиных хвостов. Кроме того, он был небрит.
Безумец зарычал, и вся конструкция зашаталась, когда он попытался вырваться на свободу. На кандалах, сковывавших его запястья и лодыжки, были видны пятна запекшейся крови.
— Брат, — мягко произнес Евмен, — мы пришли забрать тебя домой.
Ярость в глазах плененного десантника на мгновение угасла.
— Нет у меня братьев, — откликнулся он.
Евмен не видел битвы на Стратикс Люмина. Она была еще до того, как в Орден приняли его и остальных новобранцев. Но он слышал, что сражение было поистине ужасным и что в конце его Испивающим Души пришлось бросить на планете более тридцати штурмовых десантников, возглавляемых сержантом Теллосом. Рассказывали, что битва лишила Теллоса разума и он увел за собой весь свой отряд.
Командиры Ордена были не настолько глупы, чтобы занести Теллоса и его собратьев в списки мертвых. Но они все равно испытали шок, когда поступавшие со всего Империума разрозненные отчеты о мятежных десантниках, пройдя сортировку в когитаторах «Сломанного хребта», позволили установить, что сержант не только выжил, но и отдался безумной жажде уничтожения. Вместе со своими штурмовиками он пошел по пути разрушения, беспорядочному и бесцельному, нападая на имперские поселения и вырезая всех, кого удавалось найти. Этого десантника удалось схватить на Тертиам Диомеда и отправить на планету-тюрьму в той же солнечной системе.
Но туда он не должен был попасть. В нем нуждался Сарпедон, поскольку безумец мог знать, куда Теллос отправится в следующий раз.
— Найрюс, — окликнул Евмен, — в нем осталось еще хоть что-нибудь от десантника?
Найрюс осторожно приблизился. Десантник посмотрел на него с нескрываемым презрением. Псайкер протянул вперед руку, словно касаясь эмоций, пропитавших грузовой отсек. Эти эмоции возвращались к своему владельцу с той же силой, с которой исходили от него, что позволяло Найрюсу применить свои ограниченные способности, — в этих условиях они становились достаточно сильными, чтобы заглянуть в ментальный ландшафт, начинавшийся позади безумия узника.
— Едва ли, — ответил Найрюс.
— Ладно. Селеп, Тидей, отвинчивайте раму и катите ее к челноку. Надо убраться отсюда, пока мы еще не достигли перевалочной станции. — Евмен щелкнул воксом. — Скамандр, Терсит, грузитесь в челнок. Мы возвращаемся.
После ухода скаутов корабль должен был полностью обезлюдеть. Власти системы необходимо было убедить в том, что пленник сумел вырваться и перебил экипаж, прежде чем сбежать. Тогда они станут обшаривать внутреннее пространство системы в поисках спасательной капсулы или шаттла, на котором мог улететь заключенный. Конечно же, они никогда его не найдут.
Заблудшего боевого брата нельзя было бросать на милость развращенного Империума. Вместо этого ему предстояло свидание с магистром Ордена.
Глава четвертая
Сарпедон бросил взгляд на брата Лота. Командор вспоминал о том, что все Испивающие Души едва не пали так же низко, как этот десантник, и что он сам привел их на край обрыва.
Лота накачали седативными препаратами и доставили в апотекарион, расположенный внутри корабля-госпиталя, составлявшего часть огромного «Сломанного хребта». Раны десантника были исцелены, самого его отмыли, но он все равно мало чем отличался от чудовища, обнаруженного Евменом. Освобожденный от кандалов, но все равно отделенный от Сарпедона практически незаметным для глаза силовым полем, перегородившим камеру дознания, Лот разве что не лучился затаенной энергией.
Сарпедон был один в своей половине камеры, но знал, что капеллан Иктинос, как и все остальные старшие командиры Испивающих Души, все равно наблюдает за ними. Конечно же, это осталось неизвестным Лоту. Сарпедон хотел поговорить с ним как мужчина с мужчиной, командир с солдатом, с глазу на глаз.
— Я видел записи о твоей службе на благо Ордена, — сказал Сарпедон. — Одиннадцать лет ты был сыном Императору. Заслужил регалии штурмовика в Гавани Диоклетиана. Печать Чистоты после Квинтам Минор. Сержант Грэвус