Бекки почувствовала в нем то, чего не чувствовали другие. Она называла это «мраком» и не раз признавалась, что именно это и привлекло ее к нему. Она говорила, что никто в городе этого не чувствует, а она видит в его душе какую-то тайну, загадочность во внешней простоте его прошлого, и это ее безумно интригует. Чем больше времени они проводили вместе, тем ближе они становились, и через год после его появления в Карлсвилле она призналась, что любит его.
Он тоже понял, что ее любит. Это было не то, к чему он стремился, даже не то, чего он хотел, но все произошло как-то само собой, и вскоре после взаимных признаний он сделал ей предложение и они начали строить планы на совместную жизнь.
Однажды вечером они лежали на берегу лесного ручья на южной окраине города, разговаривали, обнимались, смотрели на звезды. Разговор постепенно затих, несколько минут они пролежали молча, слушая громкий чистый голосок ручья. Бекки выглядела более подавленной, чем обычно, и он уже собрался спросить, в чем дело, но тут она села и взглянула ему в глаза.
– Ты меня любишь?
– Конечно, ты же знаешь, – рассмеялся он.
– И мы можем все говорить друг другу?
– Все и обо всем.
Она помолчала некоторое время, потом глубоко вздохнула. Рука, прикоснувшаяся к нему, дрожала.
– Я не девственница, – выдавила она. Затем рассказ полился потоком, безостановочным нагромождением слов, которые путались и мешались друг с другом, как струи воды в ручье. – Я много раз хотела сказать тебе об этом, но все не знала как, и всегда казалось, что не вовремя. Отец меня взял насильно. После смерти матери. Это было всего один раз, я была в ужасе, он потом наложил на себя епитимью, мы оба молились, но это случилось, и я бы все отдала за то, чтобы этого не было, но уже ничего не поделать. Об этом никто не знает, и я обещала ему, что ни одна живая душа не узнает, но я люблю тебя и я не могу, чтобы наша семейная жизнь начиналась с обмана, и ты все равно об этом узнаешь, поэтому я решила, что лучше сказать сразу.
К этому времени она уже рыдала.
– Не презирай меня, – взмолилась она сквозь слезы. – Я не хочу, чтобы ты меня презирал.
– Т-ш-ш-ш, – успокаивал он ее. – За что мне тебя презирать?
– Я не смогу жить, если ты будешь меня презирать.
– Я не презираю тебя.
– Но ты меня больше не любишь.
– Я тебя люблю. – Он попытался улыбнуться, но сердце разрывалось на части. Он поцеловал ее в макушку. Волосы пахли свежестью. – Все и обо всем. Помнишь?
– Это было только один раз. Все в прошлом. Он просил у меня прощения, и я сделала вид, что простила и забыла, я старалась простить и забыть, но не смогла, и постоянно об этом думала, потому что знала, что наступит такой день, я знала, что встречу человека, которого полюблю, и он обнаружит, что я не чиста. Я даже пыталась придумать, как ему это объясню. Я сочинила целую историю. Ложь.
– Т-ш-ш-ш, – отвечал Джеб. – Т-ш-ш-ш...
Она помолчала некоторое время, а потом негромко добавила:
– Я хотела его убить. – Она посмотрела в глаза Джебу. – Он знал, что делает, уже в тот момент, когда это делал, и несмотря на все его молитвы и извинения, от этого никуда не деться, и мы оба это понимаем, и я уверена, что всегда, когда мы с ним остаемся наедине, мы оба об этом думаем. Поэтому... я неоднократно думала о том, чтобы убить его, но почему-то не смогла. Я и сейчас хочу его убить, но знаю, что не смогу. Он мой отец.
Бекки выговорилась и глубоко выдохнула, словно свалила огромный груз с плеч.
– Даже не представляла, что смогу когда-нибудь кому-нибудь в этом признаться, – с невеселым смешком добавила она.
Он не знал, что делать, просто продолжал обнимать ее, а когда она снова залилась слезами, уткнув лицо ему в плечо, обнял еще крепче.
Постепенно слезы закончились, она чуть отстранилась и поцеловала его в губы.
– Я тебя очень люблю.
– Я тоже тебя люблю.
– Теперь твоя очередь, – сказала Бекки.
– Что?
– Не притворяйся, – прикоснулась она к его щеке. – Я хочу знать твою главную тайну. Ты от меня что-то скрываешь, и я хочу знать, что это.
– Нет никакой тайны. Моя жизнь – как раскрытая книга.
– С несколькими отсутствующими страницами. – Она встала на колени и сделала вид, что целится в него из пистолета. – Признавайся, красавчик!
Лицо ее все еще было красно от рыданий, мокрые щеки блестели от слез, и она выглядела такой грустной, потерянной и одинокой, что у него чуть не разорвалось сердце.
И он рассказал ей.
Он рассказал ей не все, не стал посвящать в детали, но все-таки сказал, что обладает силами, что у отца тоже были силы и что они оба использовали эти силы для помощи людям. Он объяснил, что другие этого не понимают, боятся и ненавидят их, сказал, что отца убили и ему самому чудом удалось избежать аналогичной участи.
Он признался ей, что является колдуном, хотя и не использовал это слово.
Она выглядела подавленной. Такой реакции он не ожидал. На самом деле он вообще не почувствовал ее реакции. Она не проявила ни понимания и поддержки, ни испуга и гнева. Она была печальна и задумчива, Сначала это его обеспокоило, но позже, перед расставанием, когда она чмокнула его в губы и пробормотала «я тебя люблю», он решил, что ей просто нужно время свыкнуться с этой мыслью.
От того, что облегчил душу, он почувствовал себя лучше, свободнее – впервые с того момента, когда в последний раз видел отца, и быстро заснул крепким сном.
Его разбудил кузнец.
– Вставай! – прошептал он. – За тобой пришли.
– Что?.. Кто? – спросонок не понял Джеб, щурясь от света лампы.
– Преподобный Фарон собрал добровольцев, они идут сюда. Они хотят тебя повесить.
Она рассказала отцу.
Было такое ощущение, что кишки выворачиваются наизнанку. Только в этот момент он понял, насколько сильно и всерьез любит ее.
– Может, это не она? – предположил Уильям. – Может, кто-то еще обнаружил? Может...
– Нет, она.
Даже сейчас раны болели. Воспоминание вызвало всплеск эмоций, которые он старался прятать в глубине души, и Джеб поймал себя на мысли о том, что ему интересно, где сейчас Бекки, что она делает, с кем она и как выглядит.
– А я никогда не влюблялся, – с грустью сказал Уильям.
Они оба шли пешком, Уильям вел лошадь в поводу. Джеб повернул голову.
– Никогда?
Спутник покачал головой, хотел было что-то сказать, но передумал. Джеб подождал,