Она подошла ко мне так близко, что я почувствовал запах ее духов.
— Мне очень жаль, Сабрина. Думаю, ты просто не понимаешь, какую катастрофу может вызвать этот человек.
— Я понимаю, что такой мужчина, как ты, может сделать для такой женщины, как я.
Она посмотрела на меня, и я увидел вызов в ее глазах.
— Я должен сообщить о нем куда следует.
— Ты должен спасти его.
— За каждого разоблаченного врага окружающей среды обещают заплатить десять тысяч.
— Я обещаю тебе особую награду: десять тысяч поцелуев.
Старик, усмехаясь, слушал нас, будто все это его не касалось. Казалось, он занят только своей сигарой и наслаждением, которое получал от нее. Внезапно, словно ему в голову вдруг пришла какая-то идея, он ринулся к холодильнику, вытащил холодный бифштекс и с аппетитом сожрал его прямо у меня на глазах. Из куска, который он ел, тек кровавый сок, и это не оставляло ни малейших сомнений: это был вовсе не соевый паштет. Это был кусок, отрезанный от трупа быка. Старик одновременно жевал мясо, курил и пил.
— О'кей, — сказал он с набитым ртом, тыча гаванской сигарой мне в грудь. — Я согласен закопать мой «Харлей — Дэвидсон», запас бифштексов и коробку сигар. Но при одном условии.
— Слушаю вас.
— Я хочу, чтобы молодой представитель нового поколения узнал, какое счастье сжимать ногами ревущий «Харлей — Дэвидсон» марки «фантом» с двигателем объемом 1200 кубических сантиметров.
— Как это понимать?
— Я имею в виду вас.
— Но это запрещено!
— Это условие, выполнение которого обеспечит восстановление порядка. Поверь, когда этот приятель между бедрами, ощущения круче, чем когда ты с женщиной! Хо-хо!
Я сделал шаг назад.
— Чего вы боитесь? Узнать, каково это, или нанести вред окружающей среде?
В этот момент Сабрина крепко прижалась ко мне:
— Умоляю, сделай, что он велит, — и все закончится. Я хорошо тебе заплачу. И потом, дракон ждет тебя.
Дракон...
Перед моим мысленным взором вспыхнули все безумные картины прошедшей ночи. Когда я раздел Сабрину, то увидел татуировку у нее на спине — дракон в окружении обнаженных женщин посреди сада, полного экзотических цветов. Она сказала мне: «Это экран, и в самый жаркий момент действия вы будете наслаждаться еще и произведением искусства». И занимаясь с ней любовью, я поймал себя на том, что разглядываю мельчайшие детали роскошной татуировки на ее нежной коже.
— О'кей, — сказал я, — но только один круг. А потом мы уничтожим все улики. Включая бифштексы.
Пожилой «Ангел Ада» передал мне черную куртку и включил автомагнитолу. Он сказал, что это саундтрек к легендарному фильму «Беспечный ездок». Потом он протянул мне шлем и воткнул в зубы сигару, которую тут же поджег. Я кашлял, сосредоточив все внимание на двухколесном механизме.
Сабрина Альварес подбадривала меня жестами, а ее отец был в полном восторге от того, что я согласился хотя бы попробовать.
Он объяснил мне, как трогаться с места, тормозить и переключать скорости. Сначала я двигался потихоньку, учась удерживать мотоцикл, чтобы он ехал, куда мне надо. «Харлей — Дэвидсон» производил чудовищно много шума и дыма, дымила и моя сигара. Однако я почувствовал, как внутри меня возникает некое новое ощущение. После первого круга мне захотелось сделать второй, затем третий. Я переключал скорости, заставляя механического монстра реветь еще громче.
Спидометр показывал 110, 120, 150, 170, 190 и вскоре 200 километров. А затем на нем появились совершенно безумные цифры: 220 километров в час!
Я вновь испытал, теперь в горизонтальной плоскости, те же ощущения, которые пережил при движении по вертикали во время падения после выстрела из катапульты. С той лишь разницей, что на этот раз я мог управлять продолжительностью действа.
Я прибавил ходу, в восторге от того, как мотоцикл встает на заднее колесо, и поймал себя на том, что смеюсь, а моя рука увеличивает громкость автомагнитолы, из которой теперь несся рев группы «Van Hallen», исполнявшей «Eruption»[6], хард-рок в стиле семидесятых.
Альварес-старший, судя по всему, был счастлив видеть, как я предаюсь его излюбленным порокам. Время шло, но я этого не замечал. Композиции в стиле хард-рок звучали одна за другой.
Гроза грянула в тот момент, когда я слушал «Thunder»[7] группы «AC/DC». Я еще поездил под дождем, под раскаты грома и узнал удовольствие, доступное моим предкам, — извращенное наслаждение «добровольно» загрязнять окружающую среду.
Когда топливный бак опустел, Альварес взялся наполнить его снова. Он предложил мне другую сигару, и на этот раз я сумел вдохнуть дым не закашлявшись и понять смысл загрязнения легких.
Я продолжал кататься. Долго. Потеряв всякое представление о времени.
Из-за грома ли или из-за рева динамиков, но я не услышал, как полицейские вопили в рупор: «Немедленно остановите эту чудовищную машину!» Множество людей в униформе окружили меня и взяли на мушку, приготовившись по команде разрядить арбалеты. А я все еще сжимал зубами дымящуюся сигару. Пятую по счету.
Все, что я смог сказать в свое объяснение, было:
— Я понимаю, что обстоятельства свидетельствует против меня, но на самом деле все не так, как вы думаете.
Сабрина Альварес и ее отец безмолвствовали. И даже почему-то выглядели совершенно спокойными.
И вдруг я понял.
Зная, что полиция вот-вот явится за ним, отец попросил дочь соблазнить меня, чтобы свалить всю вину на незадачливого частного детектива. Для этого в нужный момент я должен был сидеть на мотоцикле.
— Это он, — просто сказала Сабрина, указав на меня.
Я колебался лишь долю секунды. Мотоцикл ринулся вперед, и, воспользовавшись пригорком как трамплином, я верхом на ревущем и чихающем механизме взмыл над полицейскими.
И вот всадники из КПБЗ уже пришпоривают своих боевых скакунов, чтобы броситься за мной в погоню.
Я пригнул голову. Арбалетные болты замелькали вокруг меня, со свистом вспарывая воздух. Мотоцикл был ниже, чем лошадь, и я благополучно проскочил под нижними ветвями деревьев. Я выехал на автобан, а полицейские по борьбе с загрязнением неслись галопом далеко позади.
В футляре на боку мотоцикла я совершенно случайно наткнулся на старый маузер. Я принялся палить в ближайшего кавалериста. Следом за выстрелом раздавался звук падения гильзы. А вот отдача у огнестрельного оружия оказалась гораздо сильнее, чем у арбалета, и мне пришлось крепко сжимать рукоять пистолета, чтобы компенсировать этот эффект.
На