более или менее династической оппозиции до экстремального религиозного инакомыслия, очень далекого от общепринятого учения ислама. Повторяющейся чертой является культ святого человека – имамов и da‘is, обладавших, как считалось, чудесными силами и вероучения которых отражают мистические и просветительские идеи, взятые из гностицизма, манихейства и различных иранских и иудейско-христианских ересей. Среди приписываемых им верований есть вера в реинкарнацию, обожествление имамов и иногда даже da’is и присущий им либертинизм – отрицание всех законов и ограничений. В некоторых случаях – например, среди крестьян и кочевников в отдельных регионах Персии и Сирии – возникали самобытные местные религии в результате взаимовлияния шиитских учений и более древних местных культов и верований.

Политическая программа этих сект была очевидной: свергнуть существующий порядок и дать власть своему избранному имаму. Труднее определить их социальную или экономическую программу, хотя их деятельность была явно связана с общественным и экономическим недовольством и чаяниями. Некоторое представление об этих чаяниях можно почерпнуть из циркулировавших преданий о мессиях, показывавших, какие потребности должен был удовлетворить Махди. Часть его задач носила – в широком смысле этого слова – исламский характер: восстановить истинный ислам и распространить эту веру до границ земли. Более конкретно: он должен был установить справедливость – «наполнить мир справедливостью и равноправием точно так же, как сейчас он наполнен тиранией и угнетением», установить равенство между слабыми и сильными, принести мир и изобилие.

Сначала вожди, которым шииты выражали свою лояльность, основывали свои притязания больше на родстве с Пророком, нежели на происхождении от него по прямой линии через его дочь Фатиму; некоторые из них, включая нескольких самых активных, не были потомками Фатимы, а некоторые даже не были потомками Али, но являлись потомками других ветвей рода Пророка. Но после победы и предательства Аббасидов шииты сосредоточили свои надежды на потомках Али, а среди них на тех, кто появился от его брака с дочерью Пророка. Все больше значения придавалось прямому происхождению от Пророка, и эта идея завоевывала все больше сторонников, так как после смерти Пророка остался фактически единственный род законных имамов, члены которого одни по праву могли возглавлять исламское сообщество. Это были: Али, его сыновья Хасан и Хусейн и потомки Хусейна от его сына Али Зейн аль-Абидина, единственного выжившего в трагедии в Карбале. За исключением Хусейна, эти имамы в основном воздерживались от политической деятельности. В то время как другие претенденты растрачивали себя на тщетные попытки свергнуть халифат силой, законные имамы предпочитали находиться как бы в легальной оппозиции к правящему халифу. Они проживали в Мекке или Медине, далеко от главных политических центров, и, настаивая на своих притязаниях, практически ничего не делали, чтобы их продвинуть. Напротив, иногда они признавали и даже оказывали помощь и давали советы правителям империи – Омейядам, а после них – Аббасидам. В праведных преданиях шиитов эта позиция законных имамов носит религиозную окраску; их пассивность была выражением их благочестия и таинственности, а их молчаливое согласие – выражением принципа Taqiyya (Такийя).

Слово «такийя», означающее «осторожность, предосторожность», определяет исламское учение об освобождении от обязательств – идею, что под принуждением или при возникновении угрозы верующий может быть освобожден от выполнения определенных обязательств перед религией. Этот принцип имеет различные определения и толкования и не ограничивается исключительно шиизмом; однако именно шииты чаще всего подвергались опасностям – преследованиям и репрессиям – и поэтому чаще всего обращались к этому принципу. Его использовали для оправдания сокрытия своего вероисповедания, чтобы не вызвать враждебного к себе отношения властей или населения; на него ссылались в ответ на обвинения в саморазру-шающей воинственности, которая привела столь многих к гибели в совершенно безнадежных восстаниях.

Первая половина VIII века была периодом интенсивных действий экстремистов-шиитов. Появлялись бесчисленные секты с подразделениями, особенно среди смешанного населения Южного Ирака и побережья Персидского залива. Их вероучения были разнообразны и эклектичны, и люди с легкостью и часто переходили из одной секты в другую, от одного лидера к другому. В мусульманских источниках названы многие религиозные проповедники (некоторые из них были скромного происхождения), которые возглавляли повстанцев и были казнены; и некоторым из них приписываются учения, которые позднее стали характерными для исмаилитов. Одна группа практиковала удушение шнуром как религиозный долг – это очевидная аналогия с индийской сектой туги и предвестник практик ассасинов в более поздние века. Даже среди умеренных приверженцев вероучения существовали воинственные группировки, которые пытались захватить власть силой, терпели поражения и гибли от натиска армий Омейядов, а затем Аббасидов.

Ко второй половине VIII века изначально экстремистские и воинственные движения в большинстве своем ослабели и либо совсем исчезли, либо пришли в упадок. А законные имамы, сдержанные, уступчивые, но решительные, сохранившие и обогатившие веру шиитов, подготовились к новым серьезным попыткам добиться власти в мире ислама.

Несмотря на эти первоначальные неудачи и противодействие самих имамов, экстремистские и воинствующие элементы продолжали появляться даже в непосредственном окружении законных имамов. Решительный раскол между экстремистами и умеренными шиитами произошел после смерти в 765 году Джафара ас-Садика – шестого имама после Али. Старшим сыном Джафара был Исмаил. По не вполне ясным причинам и, вероятно, из-за своей связи с экстремистскими элементами Исмаил был лишен наследства, и большая часть шиитов признала седьмым имамом его младшего брата Мусу аль-Казима. Род Мусы продолжался до двенадцатого имама, ушедшего приблизительно в 873 году и по сей день являющегося «ожидаемым имамом», или Махди для огромного большинства шиитов. Последователи двенадцати имамов известны как Ithnaashari (итнаашариты), или двунадесятники, и представляют собой более умеренную ветвь секты. Их расхождения с основной массой мусульман-суннитов ограничиваются некоторыми положениями вероучения, которые за недавние годы еще больше утратили свое значение. Начиная с XVI века вероучение шиитов-двунадесятников стало официальной религией Ирана.

Другая группа шиитов последовала за Исмаилом и его потомками и известна как исмаилиты. Долго действуя тайно, они сформировали секту, которая по сплоченности и организации как в интеллектуальном, так и эмоциональном аспектах сильно превзошла всех своих соперников. Вместо беспорядочных теорий и примитивных предрассудков более ранних сект несколько выдающихся богословов разработали систему религиозного учения на высоком философском уровне, и из-под их пера вышла литература, которая после веков «затмения» только сейчас снова начинает обретать признание, которого она достойна. Правоверным исмаилиты предложили уважать Коран, традиции и законы не меньше, чем суннитам. Интеллектуально развитым мусульманам они дали философское объяснение вселенной, опираясь на источники античной и особенно неоплатонической мысли. Людям, стремящимся к духовному развитию, они предложили добрую, близкую им эмоциональную веру, подкрепленную примерами страданий имамов и самопожертвования их последователей, которая давала им опыт мук и обретения Истины. Наконец, недовольных они привлекали хорошо