— У нас важный гость, и он ждёт нас, — напомнило непосредственное начальство.
— Ты прав, досточтимый, — я перешёл на деловую форму, показывая готовность спуститься с небес на грешную землю. Это в узком кругу мне как зятю правящего кланом семейства дозволена некоторая фамильярность, а при посторонних субординация должна соблюдаться неукоснительно. Для моей солдатни и я сам просто Максим, если «вне строя», но в служебной обстановке — ага, аж целый «почтенный».
Гость же наш и в самом деле важен, и заставлять его ждать — моветон-с. На пляж он с нами не пошёл — чего он не видел на тех пляжах? А вот роскошный бассейн для него — экзотика, которой он наслаждается, покуда мы «маемся дурью». Вернувшись, мы плюхаемся туда же и смакуем поданные рабами чаши вина. Гость же наш, похоже, уже обдумал сказанное ему ранее и готов к конструктивной беседе. Для него ведь она важна ничуть не меньше, чем для нас.
Ликут, сын Вириата — не того Вириата, который войдёт в историю, тот ещё не родился и родится ещё нескоро, а совсем другого, ничем не знаменитого — мелкий вождь мелкой лузитанской банды, масштабами своей деятельности никого не впечатляющий и впечатлить при своих ничтожных силах неспособный. Просто толковый и удачливый атаман разбойничьей шайки, оказавшийся не отморозком, а человеком вполне вменяемым, что для нас куда важнее его наличных сил. А силы — дело наживное, на что ему и был дан весьма прозрачный намёк…
— И всё-таки я не понимаю, — сказал нам сей Ликут, тактично дав нам додегустировать вино, — Для чего это нужно мне — понятно. Но для чего это нужно вам? Ведь не просто же так вы даёте мне опытнейших воинов и огромнейшие по нашим лузитанским меркам деньги. Вы же прекрасно знаете, что сейчас мне нечего дать вам взамен. Значит — позже, когда я сделаю то, что задумал? Что понадобится вам от меня тогда?
— Твоя дружба, Ликут, — ответил ему Фабриций, — Дружба и взаимопонимание. Разве плохо для нас иметь в числе друзей — ну, скажем, царя всех лузитанских поселений в долине Тага?
— Целого царя? — лузитан озадаченно почесал бороду.
— На это, конечно, не хватит того, что мы даём тебе сейчас, но ведь мы же дадим ещё. Сейчас мы даём тебе то, что ты уже в состоянии употребить с пользой. Сможешь больше — дадим больше.
— Многие вожди в твои годы достигли гораздо большего, чем ты сейчас, — добавил я, — А чем они лучше тебя? Умнее? Удачливее? Отважнее?
— Вы что, издеваетесь? Сами же прекрасно понимаете, в чём тут дело! Они родовитее меня. Им помогали их влиятельные отцы и прочая родня. Нетрудно достичь большего при такой поддержке!
— А при той, которую предлагаем тебе мы?
— Вот я и хочу понять, в чём ваш интерес. Допустим, захватил я несколько поселений, утвердился в них, добился их признания в качестве вождя — чем я расплачусь с вами за вашу помощь?
— С нескольких поселений — ещё ничем, — пояснило моё непосредственное начальство, — Ты просто докажешь нам этим, что деньги вложены в тебя не зря, и при большей помощи ты способен на большее.
— Хорошо, допустим, получил я от вас вторую помощь, больше этой, подмял под себя всех соплеменников долины, уселся над ними царём — чем я тогда расплачусь с вами? Мой народ небогат. Вы хотите, чтобы я полностью разорил его?
— Вовсе нет. Мы хотим, чтобы ты стал сильным и влиятельным царём, дружба которого нам не повредит.
— И в чём же должна будет выразиться моя будущая дружба с вами?
— Лузитаны — очень беспокойный народ, и от этого страдают все их соседи. И не только ближайшие. Нам бы хотелось, чтобы объединивший их под своей властью царь навёл среди них порядок и направил их неуёмную отвагу в какую-нибудь приемлемую для нас сторону. Например, попробовал бы объединить всю Лузитанию, а не одну только свою долину…
— Лузитаны должны убивать лузитан? Когда кругом столько иных племён? Кто же на это пойдёт?
— Разве твоих соплеменников не беспокоят набеги кельтиберов? Почему бы им не объединить силы против них?
— Ну, не так уж и сильно они нас беспокоят. Мы сами беспокоим их не меньше и безо всякого объединения.
— Набег объединёнными силами дал бы твоим соплеменникам гораздо больше добычи. Тебе самому — тем более…
— Да какая там с тех кельтиберов добыча? Богатая Бетика — куда более лакомая цель для лузитанской молодёжи! Вы хотите, чтобы я удержал её от набегов на Бетику?
— Это было бы неплохо.
— Но как я их удержу? Вы же знаете моих соплеменников. Мне будут повиноваться лишь до тех пор, пока будут уверены, что я правлю ими в их же собственных интересах. Кто послушает меня, если я вздумаю запретить им славное и выгодное дело?
— А ты и не запрещай. Ты просто дружески отсоветуй. Дело ведь опасное, турдетаны многочисленны, а их ещё и римляне защищают. Малыми силами в набег идти — верная погибель. Надо сил побольше собрать, да обдумать всё хорошенько. А пока они обдумывать будут, ты нас предупредишь. А мы уж покажем твоим бузотёрам, как плохо не слушаться добрых советов своего царя. Прочие увидят это и будут слушать тебя внимательнее. Разве лучшее послушание твоих подданных повредит тебе?
— А если старейшины примут решение о всеобщем набеге на Бетику?
— Прямо сразу?
— Ну, не сразу, конечно. Сначала будут мелкие набеги, которые вы отразите. Но после этого могут уже и большого набега захотеть. От меня потребуют возглавить его, и по обычаю я не вправе отказаться, если хочу остаться их царём. И как мне тогда быть?
— Возглавишь и поведёшь. Это же твой народ, а ты — его царь.
— Но ведь это же война! Какая уж тут дружба?
— Да, это война. Но воевать можно ведь по разному. Разве друзья не договорятся между собой о взаимопонимании даже на войне?
— И как вы это себе представляете?
— Ты согласуешь свои планы с нами, и мы с тобой договоримся, где и на кого ты нападёшь удачно, где тебя отразят, а где ты и сам отступишь. После этого ты будешь действовать так, как договорились, и предупреждать нас обо всех случаях неповиновения тебе, а мы позаботимся, чтобы как договаривались, так и выходило, а не повинующиеся тебе жестоко поплатились за это.
— Значит, вы не против моих набегов на Бетику?
— Мы же знаем твоих соплеменников. Мы понимаем, что набеги неизбежны, но хотим взаимопонимания в их проведении.
— Чтобы не пострадали ваши интересы? Назовите мне их, и я укажу своим разбойникам, что и где не трогать и обходить десятой дорогой. В этом меня, пожалуй, и молодёжь послушает, если я объясню их вожакам…
— А вот этого делать