«Ого, всего один день, а ты уже обжилась дальше некуда. Минивэн еще не купили?»
Снова тишина. Даниэль поняла, что Хлои думает, как воспринять последний вопрос – как ядовитую нападку или невинную шутку. «Еще нет», – ответила она наконец. «Сначала нужно завести малышей. А насчет вечеринки… Тебе стоит прийти. Кэтлин о тебе спрашивала».
«Я польщена», – сказала Даниэль, не чувствуя себя ни капли польщенной.
«Слушай, рано или поздно мы все равно встретимся», – сказала Хлои. «Так что лучше раньше – сэкономим на звонках. И я очень хочу показать тебе дом».
«Не знаю, может быть, у меня в этот день будет свидание», – сказала Даниэль.
«Настоящее свидание или очередной несчастный ухажер на одну ночь?»
«Настоящее. Думаю, он тебе понравится». Какая чушь. Дэниэль не сомневалась, что Хлои совсем не одобрит Мартина.
«Вот и проверим. Приводи его с собой».
«Боже, ты невыносима».
«Это «да»?» – уточнила Хлои.
«Это «посмотрим»».
«Меня устраивает. Как ты, Даниэль? Все в порядке?»
«Вроде того. На работе все путем, и я иду на свидание с одним и тем же парнем в двадцатый раз».
«Ого, похоже, он и правда особенный», – подколола ее Хлои.
«Да, и поэтому мне пора».
«Разумеется. Я напишу тебе наш адрес. Надеюсь, вы придете на вечеринку. В три часа, в эту субботу».
«Ничего не обещаю», – сказала Даниэль и отхлебнула «Гиннесса». «Пока, Хлои».
Она закончила вызов, не дожидаясь ответного прощания. Разговор почему-то страшно ее вымотал.
Квартальная вечеринка, – горько подумала она. Мы, конечно, редко общаемся, но сестра могла бы знать меня получше.
Эта мысль потянула за собой воспоминания о матери. Даниэль часто о ней думала, когда ее раздражала Хлои. Ее рука инстинктивно ощупала шею. Обнаружив только голую кожу, она спешно пересекла крошечную квартиру, оказалась в спальне, подошла к шкатулке на тумбочке и достала оттуда мамин серебряный кулон – единственную вещь, доставшуюся ей от Гейл Файн. Даниэль застегнула цепочку на шее и спрятала кулон под футболку.
Чувствуя прикосновение металла к коже, она думала о том, как часто Хлои вспоминает о матери. Они почти никогда не говорили о том, что случилось тем утром семнадцать лет назад. Она знала, что тень тех событий ходит призраком за ними обеими, но говорить о призраках вслух мало кому хватает духу.
До выхода из дома оставалось еще десять минут. Даниэль допила пиво и решила, что лучше прийти немного раньше. Она направилась к двери, как вдруг застыла, как вкопанная. Под дверью лежал конверт. Когда она разговаривала с Хлои по телефону, его там еще не было.
Она подошла к конверту и осторожно подняла его. Ей казалось, что она видит себя со стороны, будто в сцене из кино. Это было не первое подобное послание.
На конверте не было подписи. Ни имени, ни адреса, никаких пометок. Даниэль открыла незапечатанный конверт и извлекла из него картонный квадратик размером чуть больше игральной карты.
Она перечитала записку несколько раз, сунула ее обратно в конверт и отнесла его на стол у стены в гостиной. Там уже лежали четыре записки похожего содержания.
Даниэль на секунду замерла, глядя на них, напуганная и растерянная. Ладони ее вспотели, а сердце забилось чаще.
Кто за мной следит? И зачем?
Не найдя ответов, она поступила так, как обычно поступала, когда что-то ее тревожило – попыталась выбросить это из головы. Временно изгнав из мыслей последнюю записку с коротким сообщением, она стремительно вышла из квартиры и пошла к Мартину.
По пути у нее перед глазами, как огромная неоновая вывеска, вспыхивала одна строчка:
Я ЗНАЮ, КАК ВСЕ БЫЛО НА САМОМ ДЕЛЕ.
В этом не было никакого смыла. И, тем не менее, все было предельно ясно.
Не сводя глаз с собственной тени на тротуаре, она ускорила шаг. Ей было известно, что закрыть глаза на проблему вовсе не означало ее решить, но так она хотя бы чувствовала себя лучше.
Я ЗНАЮ, КАК ВСЕ БЫЛО НА САМОМ ДЕЛЕ.
Ее ноги отказывались идти, будто хотели повернуть назад, помчаться домой и попытаться выяснить, что это за записки. Позвонить кому-нибудь. Может, копам. Может, даже Хлои.
Но Даниэль только ускорила шаг.
В большинстве случаев ей удавалось оставлять прошлое в прошлом.
Почему с этими записками должно было быть иначе?
Глава третья
«Значит, все-таки цыпленок, да?»
Невинный с виду вопрос заставил Хлои содрогнуться от гнева. Она прикусила губу, чтобы сдержать резкий ответ.
Напротив нее с улыбкой престарелой «стэпфордской жены» сидела Салли Бреннан, мать Стивена.
«Именно, мам», – вмешался Стивен. «Это просто еда… Еда, которую я, скорее всего, даже не попробую, потому что буду слишком нервничать. Кому не понравится еда на моем свадебном приеме, может идти домой и прихватить по дороге шаурму».
Под столом Хлои сжала руку Стивена. Очевидно, он почувствовал ее раздражение. С матерью он спорил редко, зато всегда в таких случаях выглядел героем.
«Ну, это не лучшая позиция», – сказала Салли.
«Он прав», – вступил в разговор Уэйн Бреннан, отец Стивена. Он сидел на другом краю стола перед опустевшим – уже в третий раз за вечер – винным бокалом. Дотянувшись до бутылки красного, чтобы наполнить его вновь, он продолжил: «На свадьбе на еду всем плевать. Народ хочет выпить, а у нас будет открытый бар, так что…»
Разговор оборвался, и по кислой мине Сали было ясно, что она по-прежнему считала цыпленка ужасной идеей, и никто не мог ее переубедить.
Но все уже привыкли. Она придиралась к каждому решению Хлои Стивена, которое касалось свадьбы. И никогда не уставала напоминать им, кто платит за торжество.
Оказалось, что Пайнкрест был не только родным город Хлои, но и теперешним домом родителей Стивена. Они переехали пять лет назад в один из пригородов, Илон. Помимо работы Стивена, это была еще одна причина, по которой они с Хлои выбрали это место. Стивен был программистом и работал на госконтору, в которой ему сделали предложение, от которого нельзя отказаться. Хлои стажировалась в ФБР и писала магистерскую работу по Уголовному Праву, так что близость к штаб-квартире ФБР в Балтиморе тоже была ей на руку.
Не смотря на все плюсы, Хлои уже жалела о том, что придется жить так близко к родителям Стивена. Уэйна вполне можно было терпеть, но Салли Бреннан была, мягко выражаясь, высокомерной стервой, любившей совать свой нос дела, которые ее абсолютно не касались.
Бреннаны были довольно милой четой – оба на пенсии, состоятельные и, по большей части, счастливые. Но они чрезмерно опекали Стивена. Он был их единственным сыном и много раз признавался Хлои, что родители всегда его баловали и этим испортили. Даже теперь они часто обращались со своим двадцативосьмилетним сыном, как с ребенком и стремились принимать за него все решения, чтобы оградить от ошибок.