«Знаешь, — сказал Эллингтон, когда она закончила, — если мы раскроем это дело, твоя карьера в Вашингтоне резко пойдёт вверх. Ты уже один из лучших оперативных агентов Бюро. Надеюсь, тебе нравится бюрократия и офисная работа, потому что лучших агентов ждёт именно это».
«Разве? — спросила Макензи. — Тогда почему ты не просиживаешь штаны в конторе?»
Эллингтон усмехнулся: «Один-один, Уайт».
Он взял её за руку. Вместе с привычным умиротворением Макензи почувствовала в его прикосновении напряжение.
Она была благодарна ему за то, что он вызвался помочь. Пусть обычно ей нравилось работать в одиночку, сейчас даже Макензи должна была признать, что если она хотела разобраться с этим делом, ей понадобится моральная и эмоциональная поддержка, которую она могла получить только от Эллингтона.
Она сжала его руку. Средний Запад был всё ближе, приближалась и Небраска, в которую огромным магнитом тяжёлого прошлого тянуло самолёт.
ГЛАВА ВТОРАЯ
На здание регионального управления в Омахе было приятно смотреть. Оно было меньше, чем штаб-квартира в Вашингтоне, а значит, здесь было тише. Кроме того, здесь не ощущалось гнетущее предвкушение, когда кажется, что вот-вот что-нибудь случится; ощущение, которым грешили офисы столицы. От здания исходило умиротворение.
Вписывая имена в журнал посещений, Макензи заметила, что в их сторону идёт мужчина. Он шёл им навстречу и мило улыбался. Его лицо казалось знакомым, но она, хоть убей, не могла вспомнить имя.
«Агент Уайт, счастлив вас снова видеть», — подойдя к ним, сказал мужчина. Он был ростом около метра восьмидесяти и держался просто и уверенно. Он был довольно худ, но всё равно внушал некий страх. Зачёсанные назад чёрные волосы добавляли ему несколько лет к возрасту.
«Взаимно», — ответила Макензи, пожимая протянутую руку.
Она была благодарна Эллингтону, который вспомнил имя агента и произнёс его в приветствии. «Агент Пенбрук, — сказал он, — рад вас видеть».
И Макензи его вспомнила. Агент Даррен Пенбрук вёл дело Габриэля Хэмбри, ради которого она прилетела в Небраску, но вместо ареста, они получили мёртвое тело.
«Пройдёмте со мной, — сказал Пенбрук. — Как такого брифинга не будет, но я хочу сообщить вам пару новостей, которые, как мне кажется, вам следует знать,… некоторые мы узнали буквально только что».
«А конкретнее?» — спросила Макензи.
«В последние сутки».
Макензи знала, как Бюро вело дела на всех уровнях, и решила, что в этом плане Омаха мало отличалась от Вашингтона. Сейчас было не лучшее время для вопросов, поэтому пока они поднимались на лифте на второй этаж и шли по коридору в находящийся чуть в стороне зал для заседаний, они предпочли светскую беседу о перелёте, погоде и жизни столицы.
Разговор о пустяках сошёл на нет, как только Пенбрук ввёл их в конференц-зал. Он закрыл за ними дверь, и они оказались в просторной комнате с элегантным и большим полированным столом. В середине стола стоял включённый проектор.
«О каких новостях вы говорили?» — спросила Макензи.
«Вы же знаете о четвёртом убитом бродяге, да?» — спросил Пенбрук.
«Да. Убийство произошло вчера, верно? Где-то после полудня?»
«Всё так, — сказал он. — Жертву застрелили из оружия той же модели, что и остальных. На этот раз убийца поместил визитную карточку в рот жертвы. Мы её проверили и отпечатков не обнаружили. Бродяга был неместный. Последний его известный адрес находится в Калифорнии, но он жил там четыре года назад. Поиск родственников или коллег нам ничего не дал. Та же история была и с другими бродягами. Однако нам удалось найти его брата. Он тоже ведёт бродяжнический образ жизни, и если верить медицинской карте, не совсем ладит с головой».
«Больше ничего не выяснили?» — спросил Эллингтон.
«Выяснили, и это самая неприятная новость. Более того, эта новость отбросила нас на точку отсчёта, и мы снова в тупике. Помните те отпечатки, что мы нашли на теле Габриэля Хэмбри?»
«Да, — сказала Макензи. — Они принадлежат мужчине по имени Дэннис Паркс, когда-то он был знаком с моим отцом».
«Совершенно верно. Многообещающая зацепка, не правда ли?»
«Я так понимаю, она ничего не дала?» — спросила Макензи.
«Кто знает, что могло бы быть, если бы сегодня утром Дэнниса Паркса не нашли мёртвым в собственной постели. Убит выстрелом в затылок. Жену тоже застрелили. Пока мы считаем, что её убили в постели, а затем тело перетащили на диван».
Оба, Пенбрук и Эллингтон, посмотрели на Макензи. Она знала, что они думают. «Убийца сымитировал сцену смерти Джимми Скоттса… и моего отца».
Пенбрук воспользовался паузой, чтобы показать фото с места преступления. На слайде был изображён Дэннис Паркс, лежащий на постели лицом вниз с простреленной головой. Расположение тела было до боли хорошо знакомо Макензи. Если бы она не знала, кто изображён на фотографии, то могла бы подумать, что смотрит на снимок с места убийства отца, сделанный много лет назад.
Фотографии сменились, и появилось изображение жены. Она лежала на диване, глядя невидящим взглядом куда-то вверх. На щеке виднелись следы запекшейся крови.
«На месте убийства нашли визитную карточку?» — спросила Макензи.
«Да, — ответил Пенбрук. — Она была на прикроватной тумбочке. А вот, чтобы вы были в курсе, фото с убийства последнего бродяги».
Он показал новый слайд. Перед глазами Макензи оказался мужчина, лежащий на тротуаре. Одна часть лица представляла собой кровавое месиво, ярко контрастируя с белой визитной карточкой, вставленной между губ покойного.
«Кажется, что убийца сделал это ради забавы, — сказал Эллингтон. — Это убийство не такое чистое, как остальные».
Он был прав. Макензи тоже считала, что в том, как визитную карточку засунули жертве в рот, было что-то почти игривое. А тот факт, что преступник умышленно оставлял на карточках отпечатки других людей, чтобы сбить их со следа, говорил о том, что они имеют дело с решительным, умным и опасным убийцей.
«Он думает, что сделал что-то забавное», — подумала Макензи, глядя на изображение жертвы.
«Так почему он убивает бродяг? — спросила она. — Если после убийства отца он снова пустился во все тяжкие, то почему выбирает бездомных? Есть ли какая-нибудь связь между этими бродягами и Джимми Скоттсом или Габриэлем Хэмбри?»
«Пока мы ничего не нашли», — ответил Пенбрук.
«Возможно, их убийствами, — сказала Макензи, — он хочет указать нам на наши просчёты. Возможно, он понимает, что убийства бродяг не привлекут такого же внимания полиции, как привлекли бы смерти обычных граждан. Если я права, то он убивает их, можно сказать, ради