Вот почему единственным моим другом помимо Дариена — и, конечно же, Росси — стал Гайдж Понтарелли, второй сын главы семьи Лос-Анжелеса. Его брат, Анджело, был тенью отца, а Гайдж развлекал меня, как ему и полагалось.
По факту, деньги, которые я регулярно платила их отцу, не гарантировали мою безопасность. Я могла бы разрушить его семью в одно мгновение, если бы рискнула найти свою.
Этот день близился.
Мой телефон зажужжал на столешнице, и я взяла его в руки. Имя Гайджа мелькнуло на экране новым сообщением, и я нажала «Прочитать».
Гайдж: «Чао, красотка. Открой эту чертову дверь».
Я громко рассмеялась, положила трубку и направилась к входной двери. Наш жилой комплекс был закрытым, но Гайдж уже стоял у подъездных ворот, и я редко знала заранее о его намерении приехать, если только он... Ну, если я не звонила ему первой. Обычно так он и появлялся: внезапно.
Я рассмотрела в дверной глазок своего грубоватого друга. Его прическа выглядела так, будто он пережил десять сеансов на электрическом стуле, в общем-то, как всегда, но в остальном его внешность была безукоризненна — мягкие карие глаза, очерченные скулы, чувственные губы.
Я нажала на кнопку домофона.
— Кто там?
— Покусай меня, Эдди, — он ударил кулаком по двери. — Впусти меня. Я превращаюсь в гребаный помидор.
Закатив глаза, я открыла дверь и отвернулась, не дожидаясь, пока он последует за мной.
— Ага, помидор. Это под твоей-то толстой итальянской шкурой?
— Ты ранишь меня, детка.
Я бросила взгляд через плечо на его ухмыляющееся лицо:
— Чего ты хочешь, Понтарелли?
— Ты знаешь, — начал он, — я хочу кофе.
Он обнял меня за плечи и потащил в сторону кухни.
— Будь паинькой.
— Или ты можешь поцеловать мою задницу и сделать свой чертов кофе сам. — Я скинула его руки с себя и достала бутылку воды из холодильника. — Разве ты не должен... Ну, не знаю, заниматься чем-то более важным сегодня?
— О, например, работать? — он взметнул брови, увлекшись кофе-машиной. — Да, вероятно. Хотя папа наверняка решил, что Анджело все сделает сам.
— А что ты должен был сделать?
— Понятия не имею!
— Ты не думал, что Анджело именно поэтому и делает все за тебя?
— Я знаю, почему Анджело это делает, — ответил он. — Иначе почему, как думаешь, я не в курсе, чего от меня хотят? Я как паршивая овца. Все, что был должен сделать — это тупо выслушать отца, когда он позвонил мне утром и велел, чтобы я приехал и защитил маленькую принцессу.
Я фыркнула.
— Маленькая принцесса. В следующий раз, когда он так скажет, напомни ему, кто прикрывает его задницу перед кое-кем другим.
— Не самое лучшее зрелище в мире, но оно работает. — Гайдж бросил три чайных ложки сахара в свой черный кофе, и я поморщилась.
— Что?
— Не представляю, как ты это пьешь, — ответила ему. — Один только запах вызывает отвращение.
— Что могу сказать? Я воспринимаю кофе как своих женщин: сладость и темнота — два в одном.
Я вновь закатила глаза.
— Да, эти несчастные женщины. Держу пари, они задерживаются рядом с тобой на тот же срок, за который ты успеваешь выпить чашку кофе.
— Так-так, Эдди, — отчитал он меня. — Я могу дольше, чем чашка кофе, так что и они тоже.
— И потом ты их бросаешь? — Я прошла в соседнюю комнату.
— Совершенно верно. Послушай, детка, я сын главы криминальной семьи Лос-Анжелеса. Я не могу согласиться на кого угодно. И у нее обязательно должны быть настоящие сиськи, поскольку, если пуля попадет в силикон, не хочу отмываться от этой гадости, — он уселся на другой конец дивана. — К тому же они все считают, что я начинающий актер.
— Ты вечный актер. Не думаю, что хоть раз видела тебя честным по отношению к женщинам. — Я заправила прядь волос за ухо. — За исключением того случая, когда мы познакомились, и я застала тебя за самоудовлетворением, потому что ты не закрыл дверь ванной.
Его щеки слегка порозовели, и я едва сдержала смех. Да-а. Никогда не устану напоминать ему об этом. Ему не сообщили, что мы с мамой пришли к нему домой, и когда я пошла в ванную вымыть руки, увидела его там.
— Почему ты каждый раз к этому возвращаешься? Мне было пятнадцать, и я должен был где-то ловить кайф.
— Я лишь говорю, Гайдж, что ты должен был находиться в своей комнате или закрыть дверь в ванную.
— Однажды я застукаю тебя за мастурбацией, и тогда ты не будешь такой дерзкой. В основном потому, что я не уйду.
— И однажды ты, наконец, откажешься от своих попыток залезть ко мне в штаны.
Он поджал губы, а глаза заискрились смехом.
— Извини, но меня это не интересует.
Я захохотала. С тех пор как мне исполнилось восемнадцать, он был уверен, что рано или поздно уступлю его бесконечным попыткам соблазнить меня и позволю подарить, как он заявил, «лучшую ночь в моей жизни».
Это началось пять лет назад. И он до сих пор не отказался от этой идеи.
Я должна была сдерживать его. Он не унимался, и будь я слабой женщиной, то давно бы уже сдалась. Но, к несчастью для Гайджа, я слишком сильно дорожила нашей дружбой, чтобы позволить подобному разрушить ее. Несмотря на то что Дариен считал, что Гайдж хотел большего, нежели одну ночь, но, учитывая мои планы на будущее, это было исключено.
Я не была девственницей. И не была шлюхой. Я была счастлива где-то между: знакомилась с парнями, спала с ними и с легкостью теряла их номера.
В моем мире не было места для привязанностей. Не в то время, пока надо мной висела опасность настоящей катастрофы.
Я хотела бы убить своего отца и любого, вставшего у меня на пути, но никого бы не потянула за собой. Это существенная разница. Я отказываюсь подвергать кого-либо риску.
Может быть, поэтому так и не могла решиться воплотить в жизнь свои обещания. Я знала, Дариен настоит на своем участии, даже если откажусь, и также знала, что его застрелят из-за того, что он стал соучастником нашего исчезновения. Мне бы не хотелось, чтобы его убили только потому, что он поддержал маму, даже учитывая тот факт, что прекрасно понимал, на какой риск идет, соглашаясь помочь.
Он подарил мне новую жизнь,