— Что-то не хочется. — буркнула Влада, нехотя разворачивая подарок.
— Нравится? — самодовольно прищурилась Люся, наслаждаясь эффектом.
— Ого… И откуда такие деньги? — не смогла сдержать ехидства Влада, глядя на массивный розовый айфон в белой коробке, где лежали товарный чек и документы на гарантию.
Людмила таинственно улыбнулась, подталкивая её в сторону спальни.
— Познакомить тебя хочу кое с кем. Давай, давай, надень что-нибудь симпатичное, и приходи на кухню.
Отпихнув мачеху, девушка метнулась в дверной проем, и увидела сидящего за накрытым столом незнакомого мужчину. Был он средних лет, холеный, неприятной внешности, и в дорогом костюме. Курил сигару, вальяжно вытянув ноги, и прожег Владку цепким, оценивающим взглядом. Словно работорговец — рабыню. Ей стало не по себе.
Так вот откуда щедрые презент, у Люськи-то, змеюки, лишних денег не водилось, а уж, чтобы на Владу тратить, и вовсе речи не было. Значит, эта тварь решила продать её, как вещь, этому пижону?! Вот к чему эти ужимки и заискивание! Какая мерзость!
— Здравствуй. — неожиданно звонким голосом нарушил тишину гость, поднявшись навстречу имениннице, — не надо так на меня смотреть, детка, как будто я злой и страшный крокодил. Влада, — красивое имя. Вижу, подарок тебе уже вручили. Что молчишь, скажи хоть, угодил?
Она машинально взглянула на коробку с телефоном, и почувствовала, как её накрывает злостью. Шагнув к негодяю, с силой впечатала презент ему в грудь, не заботясь, успел ли тот подхватить его, и прошипела:
— Я не нуждаюсь в подачках! Можете праздновать, мне всё равно. Я не просила устраивать торжество, обойдусь как-нибудь. И покупать меня за сраный мобильник не надо, я не шлюха!
— Влада, ты спятила? — выросла за спиной Людмила, грозно уперев руки в тощие бока. — а ну, прекрати! Совсем обалдела?! Позоришь меня!
— Ты вообще заткнись, пока я участковому не позвонила! Ему будет интересно узнать, как ты у него под носом торгуешь палеными сигаретами в три дорого и притон устраиваешь! — отрезала девушка, круто развернувшись к мачехе.
— Ах, ты, маленькая дрянь! Да как у тебя язык поворачивается, это так ты меня благодаришь за то, что я годами с тобой возилась, кормила — одевала?! — взвизгнула Люська, схватив Владу за волосы, и безжалостно рванула на себя. — сучка неблагодарная! Да ты должна мне ноги целовать, что я тебя в приют не сдала, когда твой папаша — козел копыта отбросил! Ну, сейчас я тебя научу уму — разуму!
В драках Владка, разумеется, была сноровистее Людмилы, в школьные годы бессчетное количество раз приходилось отстаивать своё право быть равным членом общества, потому, справилась она с женщиной легко. Та только заорала, как резаная скотина, упав на четвереньки, и глотая злые слезы. Мужик опешил, но, попытайся вмешаться, Влада бы и ему глаза выцарапала.
Задыхаясь от гнева и обиды, именинница выскочила в коридор, и бросилась в свою комнату. Затолкала в старый рюкзачок какие-то вещи, туда же смахнула шкатулку, в которой хранила паспорт, серебряные колечки и серьги — подарки отца, и опрометью ринулась в прихожую. Из кухни доносились вопли Люси, но, слава Богу, никто за Владкой не погнался.
Лишь на улице, глотнув воздуха, пропитанного гарью печных труб кочегарки местного круглосуточного магазина, она немного успокоилась, и пошла прочь, дрожа то ли от озноба, то ли от пережитой встряски. Идти была некуда.
***
— Найди её.
Рыжий озадаченно почесал затылок, непонимающе уставившись на друга. Может, он просто неправильно понял суть просьбы, и речь вовсе не о той голодранке, которая чуть не выпустила Соболю кишки? На всякий случай он осторожно уточнил:
— Кого найти, Макс?
— Девчонку с моста. — Максим откинул голову на спинку, покрутил в руках пустую бутылку из-под виски, — слышишь, Рома, ты должен её найти. И не задавай мне тупых вопросов, зачем и почему. Так надо. У неё днюха сегодня, а она шею себе ломать вздумала. Это неправильно. Не мне тебе объяснять, что есть в жизни каждого период, когда не к кому, бля, пойти и просить о помощи. Вспомни, Рыжий, как мы с тобой спали на картонных коробках и жрали тухлые консервы, прежде чем на ноги встали. Короче, сам не знаю, что за хрень на меня накатила. А девчонка в беде, нутром чую. Чё ты смотришь на меня, как на придурка, давай, гони! Может, она еще там?
— Цирк уехал, клоуны бухают, — негромко изрек любимую поговорку Рыжий, но скорость всё же прибавил, решив, что Соболю пьяная блажь в башку стукнула, и проще сделать, как тот хочет.
Дружили они давно. Он, Рыжий, в миру Рыжов Роман Витальевич, родом из Калуги, и Соболь, настоящую фамилию которого знали немногие, в числе которых был и он. Макс был парень не промах уже сопляком, ловко обворовывал тачки, беспечно брошенные владельцами на стоянках или возле пивных кабаков. Всегда работал один, никому не подчинялся, и дань главарям беспризорников платить отказывался. Конечно, за это не раз и не два был битым, но сломить его не удавалось, и со временем от него отстали.
Попал в разработку мусорам лет в восемнадцать, накануне проводин в армию. Девчонку пошел провожать из клуба, к ней местная шпана приставать начали, дело закончилось поножовщиной. Богатого папаши у Соболя не было, отмазать от тюряги мать — инвалид не смогла, а пока он чалился на нарах, скончалась от повторного инфаркта.
В родном захолустье Максима больше ничто не держало — отца не стало еще раньше матери, любимая девушка выскочила замуж за залетного коммерсанта, друзья поразъехались. Выйдя из колонии ожесточенным, с изменившимися взглядами на многие вещи, Соболь перебрался в Подмосковье, тут и свела его судьба с Рыжим. Скорешились крепко, оба принципиальные, уважающие законы криминального мира, сообща, с самого нуля, подняли бизнес, теперь сеть казино работала пусть и не легально, но доходы приносила бешеные…
***
Ненадолго прикорнув на лавчонке в скверике рядом со школой, где училась несколько месяцев назад, Владка резко открыла глаза. Поздний вечер сгустил краски настолько, что казалось, в этой плотной пелене негде упасть яблоку. Было неуютно, не по себе, к тому же, она жутко продрогла в своей одежонке. В окнах домов мерцали отблески телевизоров, кислотные фонарные блики выжигали на земле белесые пятна света, и весь мир стал враждебным.
Так не пойдёт. Ночевать