Шени приходил под двери трактира шестой месяц к ряду — ровно столько, сколько я здесь работаю, — а в последнее время возвращался домой к поздней ночи: наверное, когда отец был в смерть пьяный, малыш мог спокойно лечь спать.
Когда он появился впервые, копался в мусорке с отходами в поисках еды, светловолосый тоненьки и грязный, моё сердце сжалось до боли.
— Вкусно? — спросила, выныривая из воспоминаний, присаживаясь на скамью рядом, наблюдая за мальчиком.
— Очень, — жуя, ответил Шени, и снова разинул рот, чтобы откусить очередной кусок.
— Шени, — начала я, осматривая ссадины на лице, — скажи правду, это твой отец так тебя бьёт? — Малыш замотал головой. Снова увиливал. Какой же он храбрый, такой маленький, и даже не жалуется. — Шени, пожалуйста, не ври мне, я ведь всё понимаю. Обещаю, я никому не скажу, просто признайся. Это он?
Укол совести кольнул острой иглой, я прикусила губы — Шени вдруг перестал жевать и как-то поник, я понимала, что он не хочет мне врать, но буквально загнала малыша в угол. Мне нужно узнать, тогда смогу хоть что-то предпринять. Пойти написать заявление в прокуратуру, чтобы представители власти разобрались с этим бесчинством. Невыносимо наблюдать за тем, как взрослый человек издевается над ребёнком. Злость вскипела внутри лавой.
— Хорошо, — отложил малыш недоеденный кусок пирога. — Только обещайте, что никому не скажете.
Я скрестила пальцы в знак клятвы, как когда-то делала в детстве, когда обещала что-то своим наставницам.
— Обещаю.
Мальчик посмотрел вниз, на стол, а потом поднял взгляд и посмотрел на меня так по-взрослому серьёзно и хмуро, что у меня опять сердце зашлось.
— Я больше никогда не вернусь домой, госпожа Эмили, — заявил он. Я раскрыла губы, задерживая дыхание.
— Где же тогда ты будешь жить?
Малыш пожал плечами.
— Найду, где-нибудь, — ответил он и вновь взялся за торт.
А я нахмурилась. Нет, нельзя всё так оставлять, нужно что-то предпринять.
— Индейка под сливочным соусом! — раздался заказ со стороны стойки, когда я раскрыла губы, чтобы предложить ему пожить у меня. Я твёрдо решила, что не могу отпустить его.
— Кушай малыш, я сейчас выполню заказ, и мы с тобой кое о чём поговорим, хорошо? — Угу, — кивнул Шени.
Я поднялась и отправилась к разделочному столу. Раздав указания, принялась за тушку индейки, доверить которую не могла никому.
— И нужен тебе этот сорванец, возишься с ним. Всех не приветишь, — пробурчала Тавида, пышнотелая, с ловкими сильными руками женщина, главная моя помощница.
Конечно, на улице Овингтона много бродяг — Тавида права, но Шени нуждается именно в моей помощи, он ни к кому не приходит, только ко мне, значит, я могу ему помочь! И обязательно этим займусь, пока малыша не забил до смерти его алкаш-папаша.
Когда я отдала заказ, вытащив из духовки приготовленное блюдо, и вернулась к столу, тут же застыла — на скамье уже никого не было, только пустая тарелка и использованная салфетка. Шени ушёл.
Развязав ленту на волосах, я взяла полотенце из слегка покосившегося шкафа и пошла в ванную.
День выдался тяжёлый — обычно так бывает к концу недели, народ уединяется по всяким заведениям, чтобы расслабиться. Моя ванная комнатушка небольшая — помещалось крохотное корыто, печь и умывальник в углу. Эту комнату мне специально выдали, после того как хозяин трактира начал меня ценить, увидев результаты — со всего квартала люди тянутся именно сюда, в «Золотую утку», за теми лакомствами, которые я вытаскиваю из духовки.
Так уж вышло, что лучше всего мне удаётся готовить, хотя способностей у меня было множество, но в том положении, в котором выросла, выйдя из пансиона для сирот, особо выбирать не пришлось, а получить работу повара было легко. Благо разных трактиров в городе бесчисленное множество.
Наполнив горячей водой, нагретой на печи — водопровода в этом строении никогда не было, зато был слив, — высокое корыто, влезла в него, упершись коленями в стенку, намочила мочалку и принялась натираться душистым сваренным — тоже мной — мылом.
Смыв усталость, обернувшись полотном, я вернулась в комнату и принялась вытираться. И вновь мои мысли устремились к малышу.
Шени так и не вернулся, хоть я его ждала до последнего посетителя. А ведь я ему на ужин оставила запеченное мясо, которое так и осталось в кухне. Я ведь хотела серьёзно с ним поговорить, а он ушёл.
Внутри вновь стало тревожно и неспокойно. Вдруг что с ним случилось плохое? И сейчас ему нужна помощь?
Разобрав свою скромную постель, я залезла под одеяло, заставляя себя спать — завтра рано подниматься. Но сон не шёл, в голову лезли мысли о Шени. Где он сейчас? Всё ли с ним в порядке? Почему он не пришёл вечером? Сердце сжималось, когда перед глазами представал малыш, уплетающий пирог, а потом забившийся где-то в углу и плачущий.
Вконец измучившись, сбив всё одеяло в ноги, не находя себе место на этой узкой кровати, я наблюдала, как язык пламени утопал в расплывавшемся воске свечи.
Отвернулась и ударила по одеялу. Завтра, если малыш не появится, я пойду к нему домой и заберу его, и пусть его папаша что-то против меня скажет! Хорошо, что Шени рассказал мне, где живёт. Свой дом, по его разговорам, он очень любил, только не хотел туда возвращаться.
Приняв твёрдое решение разобраться в этом, я смогла наконец-таки уснуть...
...И проспала. Вскочила с постели, как ошпаренная, металась по комнате, натягивая платье. Ругаясь про себя, наскоро собрала волосы и стрелой вылетела из комнатушки. Не хватало, чтобы за мной поднялся сам управляющий!
Сбежала по лестнице на нижний ярус. Я жила на самом последнем третьем, на втором — управляющий, там же находились кабинет и кладовые, а на нижнем располагался трактир — самый известный в местном квартале.
Перегнувшись через перила, окинула взглядом главный зал. За столами уже сидели гости. Отпрянув, я ринулась на кухню.
Тавида, которая уже достала замороженные тушки морской рыбы, встретила меня тёплым взглядом, давая знак, что управляющий рядом.
— Что-то ты сегодня какая-то несобранная, — раздался мужской голос позади меня.
Я вытянулась по струнке и, нацепив улыбку на губы, повернулась.
— Доброе утро, господин Бернат. Всё потому, что у меня давно не было хорошего отдыха, господин, — намекнула я на то, что мне пора бы взять небольшой отпуск.
Хотя я никогда не жаловалась и впервые заговорила про отдых. Бернат удивлённо приподнял