Здесь придется коснуться двух очень интересных тем, над которыми рано или поздно приходится задуматься всякому, кто всерьез заинтересуется историей.

Первая касается соотношения случайного-неслучайного в историческом процессе и в судьбе каждой отдельно взятой страны.

Существуют две крайние точки зрения: 1) движение истории хаотично и представляет собой цепочку совершенно произвольных, непредсказуемых событий; 2) случайное большого значения не имеет, поскольку влияет лишь на частности, но не на общую эволюцию человечества, подчиняющуюся неким познаваемым, неукоснительно действующим законам либо непостижимой воле Высшего Разума (это уж в зависимости от мировоззрения).

Мне представляется, что истина находится где-то посередине между «хаотической» и «логической» теориями, а «провиденциальную», то есть божественную, я рассматривать не готов, потому что если всё предопределено чьей-то Волей, то нечего и умничать. Я уверен, что законы общественно-политической эволюции существуют, но их работа проявляется в генеральном ходе истории, а вот что касается судьбы отдельной страны, то она из-за сцепления случайностей вполне может как достичь величия, так и впасть в ничтожество либо вовсе исчезнуть.

Вторая тема, собственно, являющаяся ответвлением первой, не менее дискуссионна: роль личности в истории. Я не раз и не два буду касаться этой проблематики, рассказывая о различных деятелях описываемой эпохи – очень сумбурной, изобиловавшей катаклизмами и потому особенно зависевшей от случайных событий и личных качеств ключевых деятелей.

Безусловно, существовали объективные обстоятельства, в силу которых Русь была завоевана монголами: политическая слабость вследствие раздробленности; географическое соседство со Степью, исторгавшей из своих недр нашествие за нашествием; наконец, стремление растущей чингизидской империи занять всю Евразию от океана до океана, что рано или поздно должно было привести монгольские полчища к русским рубежам. Но факт и то, что искра, от которой разгорелся пожар, опаливший отечественную историю и направивший ее в сущностно иное русло, была высечена двумя совершенно случайными, до нелепости малозначительными обстоятельствами. Могу предложить глупую, но при этом вполне соответствующую истине формулировку: «Всё началось из-за того, что на Руси жил один скучающий человек, и этому человеку не повезло с тестем».

В предыдущем томе, описывая удивительную судьбу князя Мстислава Удатного, я коротко коснулся Калкинской катастрофы, но исторические последствия этого события столь грандиозны, что оно заслуживает подробного рассказа.

«…Том же лете, – повествует летопись о событиях 6372 года от сотворения мира (1223), – по грехом нашим, придоша языци незнаеми, их же добре никто же не весть, кто суть и отколе изидоша, и что язык их, и котораго племене суть, и что вера их; а зовуть я Татары…». Из уточнения «по грехам нашим» видно, что автор являлся адептом «провиденциальной теории». Всякий раз, когда происходило какое-нибудь несчастье, у хроникеров-монахов было только одно объяснение: Божий гнев.

Однако «татары» пришли не сами по себе, и нельзя сказать, чтобы Русь оказалась жертвой ничем не спровоцированной агрессии. Неправда и то, что русские совершенно не представляли себе, кто такие эти неведомые язычники, поскольку о них подробно поведал язычник хорошо знакомый и даже родственный – половецкий хан, которого летописцы почтительно называют Котяном Сутоевичем.

Этот роковой для нашей истории персонаж возглавлял союз западных половецких племен. Он активно участвовал в русских междоусобицах, помогая Мстиславу Удатному завоевать Галич, и во имя политического союза выдал за этого храброго и удачливого («удатного») полководца свою дочь, получившую при крещении имя Мария.

Когда на земли Котяна с востока напал сильный враг, с которым половцы совладать не могли, половецкий хан обратился за помощью к знаменитому родственнику, который был многим ему обязан. В несчастной битве на Калке тесть с зятем были в числе немногих уцелевших, а после ухода монголов Котян смог вернуться в родные края и вплоть до Батыева вторжения жил там по-прежнему, то и дело ввязываясь в свары между Рюриковичами. Во время Нашествия хан, уже неоднократно битый монголами, благоразумно бежал далеко на запад, уведя с собой сорокатысячную орду, которую приютил венгерский король.

Котян во второй раз сыграл зловещую роль для целой страны – теперь для Венгрии. Хан Бату повел свою армию на это королевство в том числе и в отместку за то, что оно приняло к себе заклятого врага монголов. Но Котян до новой войны не дожил. Венгерская знать умертвила пришельца, неосновательно заподозрив, что он подослан монголами нарочно. Хана не спасло даже то, что он перешел в католичество и выдал дочь Елизавету за наследника венгерского престола. Потомки котяновых половцев, оставшихся в Венгрии, еще несколько веков сохраняли свой язык и обычаи, а затем ассимилировались.

Котян Сутоевич знал, к кому обратиться. Мстислав Удатный был князем задиристым и непоседливым. Он не мог жить спокойно, без войн. Когда становилось скучно, уходил на поиски новых приключений. Так, например, он оставил новгородское княжение, хотя тамошние жители его любили и не хотели от себя отпускать. Храбрый, самоуверенный, напористый, Мстислав без особой нужды устроил Липицкое сражение (1216 г.), самое кровопролитное в истории русских междоусобиц. К предложению идти в Степь против обидчиков тестя Удатный отнесся с энтузиазмом. На Руси этот прославленный полководец пользовался большим авторитетом, чему несомненно способствовала репутация прирожденного счастливца, добивавшегося успеха во всех начинаниях.

Хан Котян и русские князья. И. Сакуров

«Храбрый Князь Галицкий, пылая ревностию отведать счастия с новым и столь уже славным врагом, собрал Князей на совет в Киеве», – пишет Карамзин. На съезде хан Котян говорил: сегодня враги отобрали землю у меня, а завтра отберут у вас. Обычно такие аргументы не действовали – о завтрашнем дне тогдашние феодалы особенно не задумывались, были слишком поглощены сиюминутными заботами, а будущее вверяли Промыслу Божью. Для вящей убедительности Котян еще и крестился в русскую веру (как мы уже знаем, потом он для венгров перейдет и в католичество). Но главную роль, вероятно, сыграли щедрые дары, на которые не поскупился изгнанник: «кони, и вельблуды, и буволы, и девкы».

В конце концов Котян с Мстиславом Удатным сумели склонить на свою сторону еще двух важных Мстиславов, черниговского и киевского. Последний был еще и великим князем – титул к тому времени почти номинальный, но все равно громкий. За тремя Мстиславами потянулись князьки поменьше. Собралась большая армия из двух десятков русских дружин и половцев Котяна Сутоевича.

Перечень Рюриковичей, принявших участие в походе, длинен, но в основном это были мелкие удельные феодалы из окружения киевского, черниговского и галицкого