И протянул Егору амбарную книгу. На бледно-жёлтой картонной обложке с матерчатым корешком значилось: «ЖУРНАЛ УЧЁТА». И, ниже, от руки: «Лаборатория эксп. микологии. Выдача спецодежды и имущества».
— Споча̀тку — одёжа. Робочий костюм, брезентовий…
На барьер легла стопка светло-зелёной ткани. Егор развернул, встряхнул — куртка с глубоким капюшоном, москитной сеткой, карманом на груди и белыми хлопчатобумажными тесёмками-завязками на рукавах. Брюки — мешковатые, с такими же тесёмками внизу штанин.
— Це особливая одёжа супротив усяких паразитив. Ось моту̀зочки, бачишь? Перед выходом в Лес затя̀гуй, щоб ниякая гидо̀та ни пролизла!
Егора так и подмывало сказать, что он приехал из Новосибирска и о мерах против энцефалитного клеща знает не понаслышке. Но сдержался — сейчас не время для самоутверждения.
— Пуговици пластмассови були, так их плесень схарчила. Нови сам пришьешь — ось, трима̀й!
«Прапор» прибавил к стопке горсть мелких зелёных пуговиц. Егор взял одну: на металле выдавлена пятиконечная звёздочка с серпом и молотом.
— Шить-то умеешь?
— Справлюсь.
— Тоди обувка. Тоби шо — чоботы, черевики? Ось, выбирай.
Выбор предлагался небогатый: солдатские кирзачи, все в жестяных складках от долгого хранения, и ботинки-берцы. Егор без колебаний взял берцы.
К Вислогузу его отправил заведующий лабораторией — после того, как прочёл записку на обороте визитки и задал несколько вопросов. И всё: «Вы приняты, молодой человек. Срок стажировки — неделя, а пока, ступайте на склад, получите всё необходимое».
В список «всего необходимого», кроме одежды и обуви, входили: армейский котелок, фляга, сапёрная лопатка, кожаный ремень с латунной пряжкой украшенной звездой, брезентовый рюкзак со шнуровкой по бокам и офицерская плащ-палатка. Напоследок из-под барьера появился кожаный планшет на тонком ремешке.
— Тримай, студент, вид сердца видтрива̀ю! Карандаши визьмеш у девчат у канцелярии. Компаса нет, у Лесу вин каже ни направления, а погоду на запрошлый год. И ось ще…
Егор недоумённо повертел в руках прямоугольник из желтоватого прозрачного пластика, испещрённого фигурными отверстиями, со шкалами по краям. Чёрные буквы сообщали: «Офицерская линейка».
— А я думал, в Лесу полистирол разлагается…
— Селюк ты хлопчик, а ния̀кий не студент! Це не полистирол, а целлулоид — против его Лес ничо̀го не мае. Ось и на планшете карманчик прозрачный, бачишь? Вин тоже с целлулоида. А полистирол, полиэтилен та ѝньший пропилен — плесень их за пять хвалын зжира̀е, озирну̀тися не поспеешь!
— А почему всё такое старое? Нет, я понимаю, в современном снаряжении сплошь полимеры, но неужели не нашлось чего-нибудь поновее? Этому хламу лет сто!
— Не хлам, а армейское имущество со спецсхранения! — от возмущения завскладом даже забыл о ридной мове. — Склады — здесь, под Главным зданием. Никакой синтетики, натурпродукт!
— Может, там и оружие есть?
— Может, и есть. Тильки тебе воно не положено. Якщо зроблять тоби рейдером — тоди иньша справа, тоди выдадут. Только спочатку зачёт треба буде сдать. А пока — ось, тримай!
Он перескакивал с суржика на русский, сам того не замечая. Видимо, этого требовали некие соображения высшего порядка, недоступные ничтожествам, вроде нового лаборанта.
В очередном предмете «армейского имущества» Егор узнал штык-нож от АК-47 старого образца — в вытертых до белизны металлических ножнах, с рыжими бакелитовыми щёчками.
— Ох, лы̀шенько, трохи не забув…
Вислогуз покопался в шкафу и извлёк матерчатую сумку зелёного цвета с лямкой через плечо. Егор отстегнул клапан, украшенный расплывшимся фиолетовым штампом, и удивлённо присвистнул.
— Противогаз-то зачем?
Такие он видел только в музее: резиновая серо-зелёная полумаска с круглыми стеклянными глазницами, лямками на затылке и ребристым хоботом, соединённым с жестяным бочонком фильтра.
— В Лесу дюже богато ядовитых спор и пыльцы. Ты же не хочешь надышаться який-нибудь гидотой?
Егор пожал плечами — действительно, перспектива удручающая.
— За штык распишись в иньший ведомости, тому що порядок. Ось тут, добре… Претензий, значить, немае?
— Немае. Спасибо вам, товарищ пра… э-э-э, заведующий.
Егор сложил «имущество» в рюкзак и затянул брезентовые ремешки.
— Так я пойду?
— Йди, хлопець, йди.
VИх нагнали на Большой Ордынке. Завеса крон образовала здесь разрыв — пятидесятиметровые лесные великаны возвышались только на правой стороне улицы; на левой же пространство между домами захватили высоченные, вровень с пятыми этажами, кусты акации и буйно разросшаяся сирень. Удивительная это была сирень — в аномальном климате Леса она цвела раз в три-четыре месяца, независимо от сезона. И всё это время окрестные улицы затоплял одуряющий аромат.
Заметив мелькнувших в глубине Иверского переулка шипомордников, Сергей кинулся к церкви на правой стороне улицы. Их преследовали три стаи, полтора десятка шипомордников, агрессивных, злых, охочих до человеческой плоти, а ниши между колоннами обещали какую-никакую защиту — твари хотя бы не бросятся с разных сторон.
Когда стаи охотятся вперегонки, никаких «танцев с волками» и поочерёдных нападений не бывает. Накинутся все разом, стремясь вырвать добычу из когтей конкурентов. И их придётся встречать — свинцом и острой сталью.
Петюня спиной затолкал мелко трясущегося Мойшу в нишу между колоннами, откинул штык и звонким щелчком зафиксировал его. Руки у челнока дрожали, и Сергей подумал, что толку от такого союзника будет немного.
— Нам бы только сбить первый напор. — сказал он, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. — Положим двух-трёх, остальные кинутся их рвать, а мы тем временем отойдём на пару кварталов. До Добрынинки недалеко, туда не сунутся. — Может, укроемся в подъезде? — Петюня кивнул на противоположную сторону улицы, где под покосившейся вывеской чернел дверной проём. — Поднимемся повыше, завалим лестницу, отсидимся…
— И сколько ты собрался отсиживаться? — поинтересовался Сергей. — Они ведь не отстанут, клык на холодец! Застрянем — через час здесь будет половина шипомордников Чернолеса. И надолго нам хватит патронов?
— У меня четыре снаряженные обоймы. Ещё в рюкзаке пачка, двадцать штук — и всё.
— А у меня и того меньше. Такой боезапас мигом сожжём, а потом — штыком отбиваться?
— Да я что, я ничего. — уныло отозвался Петюня. — Ты егерь, тебе виднее…
Первую тварь Сергей снял в прыжке, из правого ствола. Выстрелом из левого, в упор, разворотил загривок второй, попытавшейся проскользнуть низом, и едва в этом не преуспевшей — ещё мгновение, и шипы пропороли бы егерю бедро. Следующие отпрянули от тычка рогатиной и попятились, подарив драгоценные секунды на перезарядку.
Слева часто захлопал карабин. Силы удара пуль промежуточного патрона 7,62 миллиметра не хватало, чтобы гарантированно свалить шипомордника — подстреленные заполошно чирикали, свистели, вертелись на месте, пытаясь дотянуться до ран.
Затвор СКС клацнул и встал на задержку. Петюня воткнул новую обойму, загнал в магазин патроны, но выстрелить не успел — особенно крупный шипомордник, перемахнув через сородичей, обрушился на него сверху.
У челнока было не больше мгновения, чтобы спасти свою жизнь. И он не подкачал: припал на колено и принял трёхпудовую тушу на штык. Гадина извернулась, силясь достать жертву скорпионьим хвостом, но тут штык сломался и тварь отлетела в сторону, шмякнувшись о колонну. На смену ей пришли две