другие — низко припали на передние лапы и поджали хвосты для прыжка «колобком». Петюня, вконец потерявший от страха голову, перехватил карабин за ствол и замахнулся, как бейсбольной битой — словно собирался отправить в аут эти смертельно опасные мячики.

По ушам ударил шипящий свист. Первая тварь опрокинулась на бок — из лопатки у неё торчал хвостовик арбалетного болта. Вторая сиганула в сторону и исчезла в завесе проволочного вьюна.

— Эй, сюда ходи, прикроем, да?!

Новый залп — на этот раз к арбалетам присоединились помповые ружья. Хлёстко, как пастуший кнут, ударила винтовка. Пятеро стрелков растянулись в цепь поперёк улицы. Командовал тот, что стоял в середине — здоровенный, широкоплечий, в выцветшем пиксельном камуфляже и оранжевом, лихо заломленном на ухо берете. За поясом кинжал-кама в чеканных ножнах, у ног захлёбывается утробным рыком кавказская овчарка.

— Воккха стаг, могушалла муха ю хьян[4], Ваха! — Сергей помахал владельцу берета. — Сказать не могу, как я тебе рад!

Чечен в приветственном жесте поднял над головой СВД.

— Спецназ своих не бросает, Бич! Услышал стрельбу — ну, думаю, хорошие люди в беду попали, помогать надо. Молчать, Абрек!

Огромный пёс недовольно заворчал. На Сергея он не смотрел — провожал недобрым взглядом жёлтых глаз удирающих по Большой Ордынке шипомордников. Под густой шерстью дрожали натянутые мускулы: стоит хозяину подать знак, и сорвётся с места — рвать, давить.

— Здравствуйте, уважаемый Ваха! — Петюня опасливо выглянул из-за колонны. — Вы собачку-то попридержите, а то, как бы она моего Мойшика не кусила.

— Нэ боись, брат! — ухмыльнулся чечен. — Веди своего ишака, Абрек не тронет, если я не велю.

Ослик с библейским именем не внял этим заверениям, и Петюне пришлось с проклятиями выволакивать упрямую животину из ниши. Вахины бойцы тем временем занялись подстреленными тварями.

— Мускусные железы вырезают? — Петюня кивнул на охотника, наклонившегося к туше с ножом. За спиной у него висел блочный арбалет.

Чечен развёл руками.

— Слюшай, откуда я знаю — мускус-шмускус? Твои дружки хорошую плату дают, вот Василь Петрович и режет. Пятьдэсят желудей за хвост, э?

Лесные знатоки снадобий, широко использовали секреты, выделяемые железами в основании хвоста чернолесской твари. Но шипомордники были редкой добычей — мало кто из охотников рисковал соваться в Чернолес, а сами твари нечасто выбирались наружу. Так что вахины охотнички не собирались упускать случая.

— Куда дальше пойдёшь, Бич? — осведомился Ваха. — А то, давай к нам, на Кордон, а? Примем как дорогих гостей!

Сергей пожал плечами.

— Не знаю, Ваха, не знаю. Я к Крымскому мосту собирался, за мной туда утром должна прийти лодка.

— Э-э, брат, какой мост? Шипомордники разбрелись по округе, теперь всё зверьё переполошат. Часа через два стемнеет, куда пойдёте? А на Кордоне — посидим, за жизнь побазарим, чачи выпьем. Завтра с утра и тронетесь.

Подошёл Петюня. Он привязал ослика к решётке и вертел в руках покалеченный карабин.

— Ну вот, штык сломал! С-суки рваные эти ваши шипомордники! Куда он теперь такой?

— Среди них и кобели встречаются, самцы то есть. — не удержался Сергей. — Что до штыка, то загляни к Кузнецу на мост, знаешь? Он сделает в лучшем виде, и не штампованное дерьмо, как у тебя, а кованый, из хорошей стали.

— Знаю, конечно. — уныло кивнул Петюня. — И какие у него цены — тоже знаю. Да и когда ещё я туда доберусь…

— Слюшай, дарагой, зачем добираться, а? — Ваха хлопнул челнока по плечу так, что тот едва устоял на ногах.

— У нас на Кордоне свой кузнец! Кинжалы делает, топоры делает, наконечники. Арбалеты тоже делает, хорошие, с колёсиками! Исправит твой эСКаэС, мамой клянусь! А мы с Бичом пока посидим, побазарим…

— …чачи выпьем. — закончил мысль Сергей. — Ладно, уболтал, чёрт языкастый. Петюня, отвязывай своего Моисея и пошли. И нечего облизываться на шипомордников, не наша добыча!

— Да я и не спорю… — вздохнул челнок. — Только, знал бы ты, Бич, как они идут сейчас на ВДНх! Давеча один тамошний знакомец весточку прислал: «всё, мол, что привезёшь — куплю!» У них бум на чернолесские ингредиенты.

— Сгубит тебя жадность, Петюня. Где ты — а где ВДНХ? Пока доберёшься, десять раз сожрут.

— С чего мне-то туда тащиться? Есть люди, возьмут и заплатят хорошо… Ты, если что, имей в виду, Бич, лады?

— Что имею, то и введу. — усмехнулся егерь. — Шагай уже, коммерсант!

VI

Общежитие поразило Егора своим запущенным видом. Когда-то администрация не пожалела средств, украсив стены декоративными панелями из пластика. Теперь на месте уничтоженного плесенью евровеликолепия осталась облупившаяся извёстка, покрытая неопрятными потёками. О былой роскоши напоминал, разве что, дубовый паркет и деревянные оконные рамы, которые, по счастью, не успели заменить пластиковыми стеклопакетами.

Лесное море, плещущееся у подножия красных, имперского гранита, колонн, не делало попыток проникнуть внутрь Главного Здания МГУ. В его стенах люди не страдали от Лесной Аллергии, грозного синдрома, тридцать лет назад изгнавшего жителей мегаполиса за МКАД, и с тех пор успешно противостоящего попыткам вернуть утраченное.

Подобных «экстерриториальных» клочков прежней Москвы в границах Леса было четыре — если считать Кремль, о котором Егору успели поведать несколько леденящих кровь историй. На Северном Речном вокзале располагался перевалочный пункт для тех, кто перемещался между Лесом и внешним миром — «Замкадьем», как называли его лесовики, следуя традиции, возникшей задолго до Зелёного Прилива. На ВДНХ раскинулся самый большой рынок Леса, охотно посещаемый и коммерсантами из-за МКАД. Через его лавки, склады и торговые фактории шёл весь оборот товаров центральных, северных и восточных территорий, от Кузьминок до западной кромки Большого Болота. А вот переселенцев на ВДНХ было немного — страдающим даже лёгкими формами Лесной Аллергии непросто выдержать пеший переход по Ярославке. К тому же, по реке намного проще добраться до МГУ и Полян Серебряного Бора и Коломенского, куда стремились восемь из десяти приезжих.

Эти сведения Егор почерпнул из буклета, выданного в приёмной комиссии. Как и обещал секретарь, с размещением в общежитии проблем не возникло. Предъявив направление, молодой человек взял ключ у дежурной по этажу, пожилой бесформенной тётки в синем халате и войлочных тапках, и отправился обживать новое обиталище. Население Главного здания МГУ — в просторечии ГЗ — с доприливных времён сократилось чуть ли не вдесятеро, так что, при желании, можно было получить в единоличное пользование квартирку из двух комнат. Кухни, правда, не было — она располагалась в дальнем конце коридора, общая для всех обитателей этажа.

Помещение тонуло в полумраке. Верхний свет не горел, а настольной лампы с треснутым абажуром из зелёного стекла едва хватало на то, чтобы осветить открытую книгу и чуть-чуть её владелицу. Девушка сидела вполоборота, и вытертая до белизны клеёнка, свисающая со стола, не скрывала круглых, соблазнительно гладких коленок.

— Можно воспользоваться вашим чайником? А то у меня пока нет своего.

Хозяйка книги