— Не кричи. Дети вернулись. Я все понял. Тебе не хватает внимания. Это моя вина…
Ссора так и не перерастает в скандал.
Дети ждут ужина.
В дальней комнате бабушка громким театральным шепотом сообщает в трубку мобильного:
— Уверена, что у них проблемы именно с этим!
Через пару дней, вечером, когда она возвращается домой после целого дня хлопот, ее встречает идеальная семья. Дети с бабушкой, и муж сияет.
— Я понял, что мало обращал внимания. И вот решил приготовить тебе сюрприз. Да, дети?
Дети кивают. Теща улыбается.
— Сюрприз?
— Да! Мы эгоистично забывали о тебе. Да, дети? Так вот. Что тут говорить? Пойди взгляни. Проходи!
Она проходит. В комнату. И дальше на балкон.
Теперь отсюда вынесли весь мусор. Помыли. Почистили. Поставили кресло.
И застеклили.
— Вот тут включается вытяжка, — говорит он. — Можно комфортно курить. Если уж тебе это необходимо. Ты рада?
Она молчит. И не смотрит на него. Дети уходят в комнату.
— Я думал, тебе будет приятно.
— Спасибо, — отвечает она, — мне очень приятно. Я вижу, как вы все меня любите. Как ты заботишься…
Она обнимает и целует его в щеку.
— Спасибо. А теперь я обновлю мой стерильный балкон.
— Теперь это твоя лоджия, — говорит он и довольный уходит на кухню.
Она вынимает пачку сигарет. Закуривает. Садится в кресло. И через мгновение, спохватившись, включает вытяжку.
Здесь теперь так чисто. Так стерильно чисто.
— Клетка захлопнулась, — говорит она. И тушит едва начатую сигарету в чистую пепельницу. — Мышка стала хомяком.
Рассекая тьму
Он все боится не успеть. Чуть опоздаешь, и пошло-поехало. Одно цепляется за другое, минута натыкается на другую, час прилипает к часу, и за днем обязательно приходит вечер.
Ночь.
Тьма.
Он боится не успеть попасть домой до темноты.
Ничего мистического, просто от постоянного глядения в монитор компьютера, в экран айпеда, смартфона или в белые листы тетради что-то случилось и к вечеру зрение его падает. Слепой котенок в очках, которые устарели. Сколько сейчас? Какой минус? Минус четыре или уже минус пять?
Объясняй теперь офтальмологу, что просто боялся не успеть и работал, работал, работал…
Все писал: в компьютер, в айпед, в тетрадь.
(Море их мать
и сестра их тетрадь
вот уж в течение многих столетий.)
Но все в прошлом. В хороших очках можно и во тьме.
Да и в этот раз он обязательно успеет до наступления ночи.
Летит его «Тойота», сумерки еще не наступили. И музыка хорошая.
(Море ты море, ты — родина волн.)
С ней просто не так страшно.
А весело оттого, что у него сегодня родился сын. Сегодня, спустя два дня после Нового года.
Сын!
Тот самый, маленький живой человек, которому можно сказать: «Здравствуй. Давай знакомиться? Мне очень хочется узнать, какой ты».
У него родился сын. Какое счастье!
Сын! Сын! Сын!
(Волны — это морские дети.)
* * *Сумерки и туман. Отличное сочетание. А уж если второе января, то…
— Чего ж вы делаете-то, а?! Я чуть в вас не въехал!
— Прости брат, забыл!
— Чего забыл?
— Аварийку включить.
И вдруг, где-то впереди, где-то там, в тумане, за вереницей машин, моргающих аварийными огнями, женский крик.
— Это они! Они на встречку!
И вот уже закончились скандалы и нужно пробираться туда, вперед.
Зачем?
Потому что там случилось что-то очень плохое.
Господи! Там случилось что-то очень плохое! Господи!
(И жили они хорошо.
И часто молились.
Море — Богу,
и дети — Богу.)
* * *Одна машина, вернее, то, что от нее осталось, была когда-то «Ауди ТТ», лежит на боку с продавленной крышей и совсем без переда.
Женская машина. К ней, как минута к минуте, приклеивается женский крик, который он слышал недавно:
«Это они! Они на встречку» — еще на бегу, когда лес проносился, как черные волны, мимо.
(Море их мать и сестра их тетрадь.)
* * *— Мужчины, миленькие, — кричит она и вытирает ладонью кровь со лба. — Я не пила ни капельки! У меня дети дома! В городе со свекровью, правда-правда!
— Да успокойте ее! Помогите!
— Кровь надо подтереть.
— Женщина, никто вас не винит.
— Это они… они на встречку!
Она садится на обочину, в грязь, плачет и растирает кровь по лицу, отталкивая того, кто прибежал к ней с аптечкой.
Внутри, во чреве помятой, искореженной рыбы, которая когда-то была «Ладой Гранта», двое.
Один впереди, там, где должен быть руль. Но руля нет. Нет ни руля, ни лобового стекла, а только…
(Море ты море, ты — родина волн.)
* * *Один спереди, но его уже нет.
Другой сзади.
И вокруг мужики — водители. Кто-то светит мобильником, двое пытаются отогнуть дверь и еще один, с зубилом и кувалдой, не знает, как подобраться.
— Надо машиной дернуть, у меня трос хороший, рывковый.
— Нельзя, сдвинем, менты приедут, нельзя…
— Чего нельзя, вон парень на «прадике», выдернет эту дверь и все дела.
— Я что, я могу…
— Может, он еще живой…
Живой. В свете мобильника белая-белая рука парня, зажатого между промятой крышей дохлой рыбы-гранты и кожаным, залитым чем-то черным сиденьем, вдруг дернулась, и пальцы пошевелились.
— Жив! Я видел! Рука дернулась! Давай зубило, мужик! Давай, говорю, зубило!
И он вырывает у мужика зубило и выхватывает кувалду с такой яростью, что тот даже не сопротивляется.
Удар. Удар. Удар.
У меня родился сын!
Удар.
— Парень, подожди, сейчас подцепим!
— Его рука дернулась! Я видел. Вытащим его, говорю, вытащим!
Удар. Удар.
— Мальчики! Это не я, они на встречку! Пожалуйста! Господи!
Удар. Удар.
— Окна оставшиеся выбить!
(Учил он двери и окна играть,
в берег, в бессмертие, в сон и в тетрадь.)
* * *Удар.
Кувалда летит мимо и натыкается на руку, как минута натыкается на минуту, и волна боли накатывает черная, а за ней другая, и они затягивают все.
(Волны — это морские дети.)
У меня сегодня родился сын. Жена еще в роддоме, конечно, она лежит в палате на три койки. С такими же мамашками они обсуждают качество памперсов и мужей.
Обсуждают квартиры и дома, в которых живут. И родителей. И родителей мужей.
И в палате у них тепло. И дома тепло.
А здесь, кажется, какие-то капли. Дождь.
(И вырос на месте дождливом дом. Жил дом хорошо.)
* * *— Врача, врача пропустите!
— Пустите!
— Мы дверь отогнули.
— Тот еще, может, жив. Сзади. Спереди-то точно труп…
И доктор смотрит на парня, что зажат во чреве рыбы-гранты, и щупает шею и руку. И говорит:
— Давно уже нет. Наверное, сразу. Мгновенно.
Дождь. Идет дождь.
Пахнет бензином. Как сильно пахнет бензином.
(А после на небо переселились.
Откуда брызгали дождем.)
— Доктор, гляньте, вон парень руку разбил! Кувалдой, когда доставали.
— Этого в травмпункт надо. Сейчас обработаем…
— Я сам доеду. У меня сын родился.
— Поздравляю. Второе января. Повсюду в кюветах алкашня лежит. Тут не только сына родишь. Кого угодно родишь, лишь бы другую работу найти.
— О, менты приехали…
И все-таки ведь он жил. У него совсем недавно шевелилась рука.
— Я всегда запоминаю детали. У него шевелилась рука. Я видел.
— Теперь чего уж. Вон,