– Танкосича. И прости меня, что я вмешался. Не должен я был…
– Танкосича! Ты из отряда самого Воислава Танкосича?! И ты разговаривал с ним?
– Много раз.
– А оружие у тебя отменное. Это – скорострельная винтовка?
– Да, мне ее в Белграде подарили друзья. Это – бельгийское оружие. Храни тебя Бог, брат!
– И тебя тоже, брат.
Позже Мустафа признавался, что он сам оправдывает жестокость сербских солдат. Как можно осуждать эту ненависть к туркам и арнаутам, после стольких веков постоянного унижения и насилия с их стороны? Их жестокости, которая не останавливалась ни перед женщинами, ни перед детьми? Однако сам он никогда не поднимал оружие на слабого и безвинного.
Но союз балканских народов был непрочен. Особенно недовольной дележом освобожденных территорий была Болгария. Подзуживаемая Австро-Венгрией и Германией, при молчаливой поддержке Франции, именно она менее чем через год начала войну против бывших союзников. Голубич, как всегда, сражался в отряде Тонкосича. Ярость и жестокость этих боев сохранились в его памяти, а на теле появились многочисленные шрамы.
Над накатом офицерского блиндажа изредка с неприятным шорохом-воем пролетают мины. Иногда они разрываются неподалеку. Мустафа с погонами унтер-офицера и с отличием добровольца входит в блиндаж армейского штаба. Он просит у Аписа разрешения присутствовать на совещании. Тот кивает и продолжает:
– Наступление начнется затемно. Перед нами задача обеспечить проходы и взять языка. Это предстоит сделать тебе, друже, – обращается он к Голубичу. – И сделать это нужно как можно быстрее, иначе поздно будет что-то менять.
– Господин полковник, разрешите. Я предлагаю заминировать отходы противника. Когда мы выбьем их из окопов, они на наши мины сами и прибегут.
– Дело говоришь. А успеешь? Используй всю свою роту. И удачи тебе.
Предательство
В подвале гестапо, ярко освещенном несколькими лампами, на стуле сидит Голубич. Его лицо в кровоподтеках и синяках. За столом прежний офицер, но допрос он почему-то не начинает, а только лишь молча пишет. Потом, словно вспомнив что-то очень важное, достает из дела какую-то бумагу и подносит её к глазам Мустафы.
– Можешь читать? Читай скорее.
Голубич встряхивает головой, точно отгоняя назойливую муху, и, наклоняясь к листку, медленно читает:
«Мустафа Голубич. Родом из Сточа, из Герцеговины. Он был одним из главных террористов, покушавшихся на престолонаследника Франца Фердинанда, один из вождей сербских националистов. В этом качестве был очень активен в Сербии. Позднее посвятил себя коммунизму, сбежал в Москву, а перед самой войной вернулся назад в Белград. Сербская полиция ищет его по ордеру на арест…» Почему в доносе, написанном по-сербски, два слова по-хорватски: «делатан» вместо «активен» и «тералица» вместо «ордера на арест»? Что это значит?
Мустафа удивленно поднял голову и вопросительно взглянул на офицера.
– Это из-за подлой анонимки меня арестовали? Какая же сволочь могла написать её. Я не скрываю, что в Салониках был осужден вместе с другими офицерами, но никто меня не называл главным террористом. Я пострадал, так как не хотел оговаривать моего друга и начальника Драгутина Дмитриевича.
– Ты еще успеешь рассказать об этом, да и обо всем другом, – забирая бумагу и пряча её в папку, пробурчал немец.
В это время двери широко распахнулись, и в комнату шумно вошла большая группа офицеров в новеньких чистых мундирах. Во главе группы майор Хелм, специалист по Сербии, прибывший из Берлина. Они окружают Голубича, с интересом рассматривают его. Некоторые фотографируют. На лицах нескрываемое любопытство.
– Вот, полюбуйтесь, господа. Знаменитый Мустафа Голубич – один из боснийских бандитов, убивших престолонаследника Франца Фердинанда. Уверен, не только его. После суда и расстрела Дмитриевича-Аписа был на каторге, сбежал, после чего его и след простыл. И вот объявился, жив и здоров. До ареста был здоров. Огромная удача. Теперь он нам всю свою биографию выложит. Уверен, будет интересно. Итак, Мустафа Голубич, когда вы появились в Сербии?
– В 1908 году начал учебу в Белграде.
– Знаем мы вашу учебу. Я тебя не про это спрашиваю. Когда ты возник в Сербии в последний раз и зачем? Подозреваю, господа, что мартовский переворот в Сербии не обошелся без этого головореза. Ну, мы это выясним. А когда ты начал работать на НКВД?
* * *На Восток от Белграда возвышается гора, густо поросшая кустарником и лиственными породами деревьев. Это излюбленное место богатых влюбленных, которые могли добираться сюда верхом на лошадях, не рискуя встретить знакомых. Они рассыпались по узким тропинкам, по которым даже на лошади можно было проехать только гуськом.
На берегу небольшого горного ручья, скрытого от проезжающих густой зеленью, сидели с фляжками в руках Верховский и Голубич.
– Значит, Апис предложил вам вступить в эту организацию. Так, так. А какие задачи она перед собой ставит, и кто в неё входит?
– Пока я не член этой организации, никто мне ничего не рассказывает. Но я уверен, что в ней состоят те самые офицеры, которые в 1903 году убили короля Александра Обреновича и его шлюху Машин. Эти офицеры – большая сила. Они держатся вместе и защищают друг друга. Король Карагеоргиевич поднял их высоко, но они не в правительстве. Но не только это обижает их. Это лишь малость. Их оскорбило то, что правительство и двор практически капитулировали перед австрияками и признали аннексию Боснии и Герцеговины.
– Да, это практически капитуляция. Но сербская армия слишком слаба, чтобы воевать с Австро-Венгрией. Мы знаем, что в Белграде начала выходить газета «Пьемонт», призывающая к объединению всех славян. Она может быть связана с организацией Дмитриевича?
– Думаю, что да. Это её верхушка, её легальная часть. Но что мне делать? Что ответить Апису, Александр Иванович?
– Откровенно говоря, Балканы – не ваш масштаб. Господин Артамонов и я уверены, что вам надо готовить себя к жизни и работе в Европе. Там вы будете гораздо полезнее. Но отделяться от Аписа нельзя. Вам нужно вступить в организацию, узнать её цели, а потом мы вместе подумаем, что делать дальше.
Клятва
В слабо освещенной комнате двое мужчин – офицер из окружения Аписа и Голубич. Оба одеты в длинные белые рубахи, на груди у офицера большой крест. Он дает последние инструкции Мустафе.
– Сейчас, друг, мы пройдем по коридору в темную комнату. Подойдем к столу под черной скатертью. Ничего не бойся, ничему не удивляйся. На столе, около левой свечи, лежит текст клятвы на случай, если забудешь слова. Говори громко и четко.
Голубич следует за своим спутником, идущим по длинному коридору, спокойно оглядывает комнату со столом посредине. На столе две свечи, череп и кости, кинжал, пузырек с этикеткой, на которой символ яда. Все это начинает действовать на Мустафу. Когда он подходит к столу, он уже заметно волнуется. Однако берет себя в руки и громко произносит слова страшной клятвы, от которой уже нельзя отказаться: «Солнцем, которое меня греет; Землей, которая меня кормит; Господом; кровью моих предков, своей жизнью и честью с этой минуты я клянусь верно служить делу моей организации, сербской национальной идее и всегда быть готовым отдать за неё жизнь».
* * *Первый тост говорит Апис:
– За нашего нового друга, за бесстрашного Мустафу Голубича, который, как и все мы, разделяет идею Великой Сербии и так же, как и мы, люто ненавидит её врагов! Господа офицеры, наша историческая задача в настоящий момент – создание и укрепление нашего войска, сербской армии. Задача нашего друга – создание боевых дружин в Боснии, Герцеговине и Черногории. Да здравствует Великая Сербия, да здравствует единство всех южных славян! Господа, до встречи в Баньице, на стрельбище. Мустафа подожди меня, пожалуйста, секундочку.
Апис и Мустафа идут по князмихайловой улице.
– Дорогой мой Муйко! Сегодня ты сделал самый решающий шаг в своей жизни. Отныне она тебе не принадлежит. Но ты не горюй. Только настоящая цель может украсить жизнь мужчины и воина.
Мустафа невольно оглядывается на прошедших навстречу красивых девушек. Апис замечает это и комментирует:
– И семейная жизнь не для нас. Любовь к женщине расслабляет. Смирись со своим одиночеством. Все силы нужно отдать Родине. Кстати, как поживает наш друг Гаврило Принцип? Не забывай о нем, Муйко. Скоро, очень скоро эти ребята из Боснии будут нам нужны, но пока ни слова о «Черной руке».
В августе 1913 года, ярким солнечным днем Белград праздновал вторую подряд военную победу. Весь город был украшен