Так мы и сделали. Во дворе мы увидели отца крепко обнимающего высокого человека, предводительствовавшего людьми в серых плащах. Узнать его не представлялось возможным — лицо его полностью скрывала могучая спина отца. Остальные серые также спешились и стояли вокруг них. Разжав, наконец, могучие объятья, отец выпустил предводителя и повернулся к нам.
— Мои дети, — представил он нас гостю, — Майлз, Кристиан и Эрик.
— Золотой лев, — тихонько произнес Кристиан. — Вот это да.
— Эй, парни! — крикнул нам отец. — Чего встали в дверях? Идите сюда.
Мы подошли и я наконец рассмотрел нашего гостя. Это был высокий человек средних лет, не могучего, как отец, но отнюдь и не хилого телосложения, по всему было видно, что он привык к доспеху, а движения выдавали в нем бывалого воина.
— Славные ребята, — кивнул он нам, — у меня такие же подрастают.
— Я слышал о трагедии твоего младшего сына, — тихо произнес отец. — Он ведь как раз ровесник моего Эрика.
— Примерно, — кивнул герцог Руанский. — Он уже понимает свое уродство и даже собирался покончить с собой, но теперь вроде взялся за ум — изводит себя упражнениями.
— Это правильно, — кивнул отец, — значит, у парня есть характер. А как Джон, тоже изменился к лучшему.
— Куда там, — горько усмехнулся Золотой лев и сразу стало ясно, что он не хочет и вспоминать о третьем сыне — Джоне, которого уже тогда называли за глаза "позором Руанов" — из-за любви портить юных служаночек и жительниц окрестных деревень. — Ну да ладно, пора нам обсудить дела не для замкового двора.
— Идем, Алекс, — кивнул отец. — И ты, Майлз, тоже. Ты — мой наследник, так что готовься принимать дела. Мой срок не за горами.
— Отец, не начинай, — кисло протянул брат.
— Все в роду Фарроу чувствуют когда подходит их срок отправляться на встречу с Господом, — нравоучительно прогудел отец. — Ты еще слишком молод, чтобы почувствовать это, но пройдет лет сорок.
— Бертрам, — перебил отца герцог, — оставь сына в покое, да и дел у нас слишком много, куда больше чем времени.
— Хорошо, Алекс, идем, — кивнул отец. — Кристиан, Эрик, помогите гостям освоиться в замке.
Гости оказались людьми еще более интересными нежели их предводитель. В отсутствии герцога за старшего у них остался молодой человек, не старше Кристиана, представившийся нам как Генрих граф Орвик — близкий друг и соратник герцога Руанского. Сопровождали его дружинники из Орвикшира пополам с рыжеволосыми эрландерами, главным среди которых был Хэмфри Богарт, которого все называли не иначе как Бородач (и вправду, лица его было почти невидно за длинной кустистой бородой).
— А вот и наши проводники здесь, — рассмеялся молодой граф.
Мы представились друг другу, причем сразу было видно, что эрландеру все наши церемонии казались просто смешными и нелепыми. Мы проводили гостей в комнаты — солдат поселили вместе со стражей замка, а Орвику и Богарту выделили отдельные апартаменты. После того, как вещи графа с эрландером были доставлены по назначению, за чем следили и мы и они, мы все вместе отравились обедать. Отец с герцогом и Майлзом так и не пришли составить нам компанию, они в тот день до самого вечера просидели в отцовском кабинете, но нам вполне хватило и Орвика с Богартом. Граф рассказывал нам о войне на севере и усмирении непокорных горцев. Богарт принадлежал к тому клану, что всегда был лоялен власти и потому эрландер с упоением поведал о битвах и сожженных деревнях мятежников, пускай те и принадлежали к его собственному народу. Меня это несколько покоробило, однако, замечавший все Орвик, сказал мне:
— Для эрландеров в жизни главное клан и семья, а народ в общем — не столь уж и важен. Эрик, а ты чем собираешься жить дальше?
— Я хотел бы стать настоящим рыцарем, как мой отец, и служить Страндару, как должен всякий Фарроу.
— Хорошие слова, — усмехнулся Орвик. — Тебе бы пора стать чьим-нибудь оруженосцем? Или ты уже?
— Нет пока, — покачал я головой, — но на будущий год я поеду в Академию Гартанг, а после того, как закончу обучение, то стану оруженосцем у какого-нибудь из знатных дворян.
— Новая система, — усмехнулся Орвик снова. — Я предпочитаю простую. Не один век так жили и многих славных рыцарей воспитали.
Мы проговорили до позднего вечера, а следующим утром гости покинули замок. Отец запретил нам говорить кому-либо об этом визите, а когда мы принимались осторожно расспрашивать его о том, что они обсуждали с герцогом, отец лишь отмахивался и менял тему разговора. Майлз же все чаще отсутствовал в замке, защищая окрестности и все графство от распоясавшихся банд разбойников и дезертиров. Время было тяжелое, налоги росли, по стране шлялись дезертиры и обычные грабители, целые деревни уходили в леса, под знамена Робина Гуда, слывшего едва ли не народным избавителем и могильщиком богачей. Вскоре праздности перестал предаваться и Кристиан — он все больше проявлял интерес к управлению нашими землями, что старший брат считал недостойным, а у отца на все не хватало сил. Поэтому я все чаще чувствовал себя одиноким, лишенным общения с братьями и отцом, и буквально считал дни до отъезда в Гартанг. И вот так долго ожидаемый день настал.
Утро выдалось солнечным и теплым для середины апреля. Я уезжал из дому на долгие три года и это была самая долгая моя отлучка. Провожали меня отец с Кристианом. Майлз, как всегда, отсутствовал, разбираясь с разбойниками в наших лесах. Мы обнялись и я вскочил на специально для этой поездки купленного жеребца, дав ему шенкелей. По наказу отца я ни разу не обернулся. Сопровождал меня в этом путешествии слуга и телохранитель Грегори — человек с темным прошлым, фанатично преданный нашей семье. Его привез едва живым старший брат из одного из рейдов по графству. За время нашего путешествия он не произнес и двух десятков слов, зато в нескольких стычках с разбойниками, как на дороге, так и в гостиницах, он проявил себя наилучшим образом. Также он учил меня не слишком-то честным приемам фехтования и рукопашного боя, которые могут пригодиться в жизни. Не раз я в душе был благодарен ему за эту науку.
И вот перед нами лежал Престон — столица Страндара. Мы въехали в него к концу мая, как раз к началу приема в Гартанг. В то время Золотой лев вновь воцарился в Страндаре, добившись того, что из-за бездетности короля Уильяма, парламент назначил его наследником престола, а сущности он был полновластным правителем. Именно этот факт, как я после узнал, и стал решающим для приема меня