Ривотт оставил ящера в стойле на несколько минут, чтобы облачиться в форму, а когда вернулся, рядом с животным ожидал незнакомый мужчина. Немолодой крупный рыжий детина в дорогущем костюме. Ривотт давно привык к богачам, желающим нанять его всадником для своих ящеров, но ему страшно не нравилось, что чужие ошиваются около Принца. К тому же рожа рыжего была смутно знакома и никто не смог бы поручиться, что это не разыскиваемый властями преступник.
— Меня зовут Белдон Патрак, — ухмыльнулся незнакомец и отчего-то стал напоминать лягушку: голубые, чуть навыкате глаза, некрупный нос, тонкие губы — того и гляди, ухватит языком пролетающую мушку.
— Я бы попросил вас отойти от животного, господин Патрак, — без должного пиетета приветствовал его Ривотт. Понял, кто перед ним, но церемониться не собирался: скоро заезд, не до расшаркиваний.
— Я к вам примерно с той же просьбой, Отто, — спокойно парировал визитер. Покачал головой и сложил руки на груди. — Слышал, вы сочетались браком с моей родственницей Гортензией. Надеюсь, знаете, что делаете… Она, безусловно, красивая женщина, но брат говорил, что Гори несносна и совсем не интересуется семейным очагом.
Ривотт собрался было заметить, что, возможно, дело вовсе не в Гортензии, но поймал взгляд собеседника и осекся. Нет! Сейчас Белдон не походил на лягушку, скорее на кобру ровно в то мгновение, когда она накинется со смертельным ударом.
— Я вас не понимаю, — дракей деланно пожал плечами. — Меня брак с Теззи более чем устраивает.
— Думаю, вы очень скоро решите оставить эту женщину, — Белдон поймал взгляд Ривотта и четко проговорил каждое слово: — Иначе в вашей жизни будет куда больше неприятностей, чем сейчас. Гортензия приносит несчастье… — снова ухмыльнулся: — Это я вам как главный королевский зельевар говорю. Брата приходилось чуть ли не каждый день отпаивать разными отварами. Вы же не хотите разделить его участь?
Ривотт сжал кулаки. Да кто этот рыжий такой, чтобы угрожать сыну князя! Не мешало бы указать наглецу его место.
— Ни разводиться, ни умирать в ближайшее время я не собираюсь, — подытожил он. — Гортензия — моя жена, я доволен браком, по-драконьи здоров и удачлив. Надеюсь, что в скором времени она подарит мне наследника.
— Смотрите, чтобы мальчугану не пришлось расти без отца, — предупредил Белдон и направился к выходу из драконюшни. Обернулся около двери и заговорщически подмигнул, — Если вдруг передумаете, помните, мы всегда можем компенсировать неудобства, — улыбнулся и добавил: — С лихвой!
— Нам пора на выход, — Ривотт демонстративно щелкнул замком стойла и взял Принца под уздцы. Вернул визитеру усмешку. Прекрасно знал, какое впечатление производят ящеры на неподготовленных людей, и бессовестно пользовался своими знаниями.
Патрак по-женски фыркнул и пошел прочь. Ривотт довольно погладил шею ящера. Принц мог внушить уважение кому угодно. Чуть больше человеческого роста в холке, с мощными когтистыми лапами и широкой грудной клеткой, он пугал одним взмахом тяжелого хвоста. А уж когда дело доходило до зубов в открытой пасти, и говорить было нечего. Все-таки хищник!
Дракей вывел зверя на воздух, подтянулся на его шее и прыгнул в седло. Тряхнул головой, разгоняя все посторонние мысли: о странных родственничках жены подумает после, сейчас важнее победа.
Глава четвертая
Каждый раз, заходя на драконюшню покойного мужа, Гортензия вспоминала, что нелетающие драконы получили свое название именно из-за самок. Это на дракодроме хватало больше похожих на гигантских варанов самцов, а здесь жили преимущественно лучшие их половины: неуклюжие крупные ящеры с бесполезными маленькими крыльями.
Возможно, когда-то они умели летать, но сейчас крылья только мешали использовать самок для катания верхом, больше никакого прока. Сами животные, похоже, этого не понимали, и, когда их что-то пугало или злило, быстро-быстро махали ненужными атрибутами. Драконицы живородящих видов могли еще плевать «огнем» — разъедавшей кожу кислотой — но только пока вынашивали детенышей. В остальное время ящеры были вполне безобидны и пугали гораздо больше, чем могли навредить.
«Драконы безопасны!» — повторяла себе Гортензия, втягивая носом характерный горьковатый запах и захватывая взглядом свободно гуляющих по территории животных. Теоретически, конечно, любой из нелетающих вне зависимости от пола мог сожрать человека — и размеры особей, и челюсти это позволяли — но зачастую рептилии побаивались двуногих и предпочитали прятаться. В редких случаях, и то скорее от отчаяния, они могли повредить человеку голову или руку.
Остановилась, собираясь с мыслями. До здания, где расположились управляющий и другие работники, было рукой подать, но еще на середине пути сердце забегало так резво, что Гортензии понадобилось перевести дух. Несколько раз глубоко вздохнула и продолжила путь. Тут не дракодром, где за каждым зверем следят, здесь они гуляют сами по себе.
Побаивалась ящеров с детства. И хоть давно убедилась: рептилии по большому счету ничем не отличаются от крупных собак, все равно частенько замечала за собой покалывающие шею мурашки, противно потные ладони и бешеный стук крови по вискам.
Обычно ее встречал кто-то из работников, но сегодня Гортензия надумала приехать внезапно, проверить, справляется ли новый управляющий. Предыдущего рассчитала сразу же после смерти супруга: мужчины вели какие-то темные делишки, а ей не хотелось сложностей из-за нечистых на руку работников. Новый управляющий производил приятное впечатление, однако проверить, как и что, было нелишним.
Уже подходила к зданию, когда воздух прорезал стон. Громкий, протяжный, гортанный. Показалось, сжалось сердце и кровь застыла в жилах. Гортензия испуганно оглянулась, пытаясь найти источник звука. Стон повторился. На этот раз он показался жалобным и просящим. Вздохнула с облегчением. Точно не человек.
Из здания вышел смутно знакомый усатый мужчина с большой сумкой. Заметив Гортензию, он тепло улыбнулся и вежливо поклонился.
— Добрый день, госпожа Патрак! — поздоровался он, удобнее перехватывая сумку на ходу. — Рад видеть вас в добром здравии! Простите, спешу, Чучундре плохо, надо помочь.
Гортензия вернула улыбку. Память услужливо подсказала, кто перед ней. Когда госпожа Патрак приезжала сюда в последний раз, Лютик помогал местному ветеринару. Тогда мужчина был худее, моложе и, кажется, белобрысее.
— Что случилось? — поинтересовалась она, шагнув следом за работником. Как-никак Чучундра — одна из самых дорогих самок, и ее болезнь может иметь серьезные последствия для всех.
— Она же на сносях, — махнул рукой мужчина, ускоряя шаг. — И так вредная, а сейчас еще вреднее. А господин управляющий, как назло, на своем ящере приехал. Что они там не поделили, непонятно, но самец подрал ей шею. Еле разняли. Она,