Гортензия покачала головой. Сжала кулаки, стараясь унять подступающую злость. Порубит на фарш и пришлого ящера, и его хозяина. Без всякого яда! Ей сейчас только потерять породистую самку не хватало!
Лютик остановился и прищурился.
— Госпожа, — осторожно позвал он, и Гортензия прикусила губу в ожидании. Знала, что попросит мужчина, и заранее боялась этой просьбы. Но Лютик был не из робких, поймал взгляд собеседницы и продолжил: — Вы же ящерочуткая… Помогите нам! Это и в ваших интересах, — опустил глаза: — Простите, если дерзок. Но это самый лучший выход…
Горьковатый запах стал невыносим. По телу Гортензии пробежал давно забытый холодок. Она тяжело проглотила застрявший в горле ком и прикрыла глаза. Вот уж не думала, что когда-нибудь еще придется делать это.
— Я давно не пользовалась даром, — поделилась еле слышно. — Были обстоятельства, когда думала, что больше не смогу… И не знаю, получится ли сейчас…
Лютик мягко улыбнулся.
— Если дар пропал, она просто вас не подпустит. Даже если разъярится, мы успеем ее отогнать. Ничего страшного ни с вами, ни с ней не случится.
Гортензия потерла лицо ладонями и шумно выдохнула. Лютик прав, но как же не хочется, чешуя подери! Поежилась и потерла плечи, отгоняя охвативший тело холод. Надо идти! Чучундра — самка дорогая, терять ее — непозволительная роскошь.
— Давайте попробуем, — согласилась Гортензия и не узнала своего голоса. Получилось шершаво и глухо, будто каждое слово давалось с трудом. — Ведите!
Мужчина кивнул и поспешил дальше по дорожке, госпожа последовала за ним. Воздух снова разрезал протяжный жалобный стон.
Около загона Чучундры их уже ждали. Завидев Гортензию, работники расступились, позволяя спокойно подойти к рептилии. Женщина не спешила. Остановилась у ограждения и схватилась за деревянную перекладину.
— Попробую установить связь, — обернулась она к Лютику, — если все получится, подойду к ней. Не мешкайте, помните, эффект длится недолго.
Мужчина кивнул и добродушно улыбнулся.
— Не волнуйтесь, госпожа, — поспешил заверить в своей осведомленности. — Мы все видели ящерочутких в деле.
— Вы сталкивались с отражениями, — покачала головой Гортензия. — Со мной будет иначе. Будет отдача.
Вздохнула и закрыла глаза. Сжала деревяшку до белых костяшек, до легкой боли, впиваясь ногтями в шершавую волокнистую структуру. До крови прикусила губу, мысленно взывая к пространству, будто трубящий слон, собирающий сородичей на водопой. Накрыло знакомыми ощущениями. Тело будто пронзило тысячей леденющих игл, а потом оно взорвалось и рассыпалось на мириады частиц. Смешиваясь с воздухом и пылью, те медленно поползли к земле.
Перед глазами возникла Чучундра. Она лежала на полу, опустив огромную голову на передние лапы. Гортензия была рядом с ней и в ней, смотрела со стороны и одновременно владела разумом драконицы. Сердце стучало от страха, от боли в плече хотелось кричать в голос, они обе — зверь и человеческая женщина — оказались растеряны и испуганы в унисон. Гортензия выдохнула и приказала ящеру подняться. Чучундра застонала тем самым ужасным звуком, который еще несколько мгновений назад переворачивал внутренности, и неохотно встала на ноги. «Раз-два, раз-два», — подбадривала Гортензия шагающую драконицу, подавляя желание разреветься от чужой боли. «Раз-два, раз-два», — шептала она, ожидая, когда, наконец, все закончится, и опасаясь разрыва тонкой связи.
Вышли наружу, и вокруг замельтешили мужчины. Чучундра собралась спрятаться, но Гортензия велела ей остаться на месте. Захотелось кричать, когда к шкуре самки приложили тряпки с мазью. От боли перехватывало дыхание, но женщина удерживала связь: отпусти она зверя сейчас, все усилия будут напрасны.
Работники не медлили, сделали все даже быстрее, чем рассчитывала. Плечо еще саднило, но беспокоить его перестали. Чучундра фыркнула на мужчин и отправилась к поилке. Гортензия тяжело проглотила слюну, мысленно сжимаясь в комок. Настал самый неприятный момент. Требовалось разорвать связь. Отпустить зверя.
Плавно вдохнула, мысленно готовясь получить очередную порцию боли. Собрала разлетевшиеся частички в вихрь. Закружила его так быстро, как смогла, и раскрыла объятия. Части пора присоединиться к целому.
Показалось, кто-то облил кипятком: боль, зуд и выступающая в трещинах кожи кровь. Судорожно хватила ртом воздух, пытаясь удержаться в границах реальности, но мука оказалась такой сильной, что сознание предпочло отступить в спокойную черноту. Прежде чем все исчезло, Гортензия услышала свой полный ужаса вопль.
Очнулась в кресле в кабинете управляющего. Сквозь приоткрытое окно дул прохладный ветерок, но нос улавливал только резкий кошачий запах платка, который обеспокоенные мужчины пихали в лицо.
— Как хорошо, что вы очнулись! — с облегчением выдохнул Лютик. — Я уж решил, все пропало. Особенно когда у вас кровь пошла носом. Нужен доктор?
Гортензия покачала головой, залезла в карман платья, достала платок и вытерла нос.
— Если можно, сладкого чаю…
— Сейчас сделаем, — управляющий подобострастно поклонился и убежал прочь.
— Со мной все в порядке, — поспешила успокоить Лютика. — Отдача в основном в голове. Реальная боль гораздо слабее, чем кажется.
— Простите, — мужчина развел руками. — Я забыл, как бывает, когда имеешь дело с ящерочуткими, а не с отражениями. Но без вас мы бы не смогли ей помочь… От веревок ей становилось только хуже, они сдирали шкуру.
— Ерунда, — махнула рукой Гортензия. — Главное, что Чучундре легче. Она так мучилась! Что до отражений, не обманывайтесь. У них нет отдачи, зато у ящерочутких, с которых эти отражения создали, есть каждый раз. Так что даже если никто не мучается при вас, кто-то совершенно точно страдает вдали.
— А господин Патрак говорил, что в этом случае все хорошо…
— Он ошибался, — Гортензия хотела сказать, что супруг намеренно лгал, но потом решила не посвящать работников в семейные дрязги.
Лютик кивнул. Вошел управляющий с подносом. Кабинет заполнил запах мяты. На столе перед Гортензией поставили чайник с чашкой и вазу с конфетами.
— Отправляйтесь работать, Лютик, — не терпящим возражения тоном приказала хозяйка, и ветеринар тут же покинул кабинет.
Остались вдвоем с управляющим. Смерила этого лощеного мужчину взглядом, раздумывая, рассчитать его сразу или дать шанс. Снова вытерла подтекающую из носа кровь и налила себе чаю. Отхлебнула, ожидая первого шага от подчиненного.
— Клянусь, госпожа Патрак, больше такого не повторится, — запальчиво заверил он.
— Уверена, — ухмыльнулась Гортензия и отпила еще. А потом выпалила ровно так, как отчитывал подчиненных почивший муж. — Потому что если еще хотя бы раз по вашей вине пострадает какое-то из моих животных, вы вылетите отсюда с таким свистом и рекомендациями, что закончите свою жизнь на паперти. Это понятно?
— Понятно, — кивнул мужчина спокойно.
Гортензия покачала головой. Учитывая