Слева от Фрэнки две обезьяны, давно умершие, тянулись к ней сквозь решетки своих клеток, и одного этого стимула ей хватило, чтобы продолжать убегать. Лучше просто умереть, чем стать живым мертвецом.
Вялый ветерок трепал ее грязные дреды и нес с собой что-то другое, очень далекое — детский плач. Фрэнки списала и этот призрачный звук на героин.
Слева от нее оказалось тусклое невысокое строение. Она потянула дверь на себя и шагнула внутрь. У нее под ногой хрустнуло что-то влажное. Смотреть вниз не хотелось, но она себя пересилила. Чем бы оно ни было раньше, сейчас там осталась лишь влажная красноватая неопознаваемая масса. Черви — бледные, слепые, раздувшиеся — извивались в этом месиве, прорезая себе дорожки в неведомой плоти. Фрэнки, поежившись, ушла от этой дряни подальше, оставляя мерзкие следы на кафельном полу. Черви невозмутимо продолжили заниматься своими делами.
«Они что живые, что мертвые, — мелькнула у нее мысль. — Им вообще есть разница?»
Над ней что-то шуршало, в тенях, среди паутины, — шуршало, будто наждачной бумагой по доске.
Резко попятившись, она наткнулась на стеклянную стену. Прикусив губу, Фрэнки развернулась. В террариуме было темно. Внутри что-то лениво поползло к ней навстречу. Костлявая игуанья голова, иссохшая, но грозная, стукнула по толстому стеклу, оставив на преграде кусочки себя.
Сверху снова донеслось шуршанье. Оно звучало все так же сухо, и Фрэнки не могла понять, что это. И прежде чем она сумела определить, с какой стороны исходит звук, дверной проем закрыла тень.
— Смотрите-ка, что у нас тут, — проговорил Си. — Вот ты и попалась, Фрэнки!
Фрэнки замерла. Ее усталый взгляд налитых кровью глаз сосредоточился на ноже, который Си сжимал в правой руке. Позади нее мертвая игуана снова ударила в стекло — только стена сдерживала ее ненасытный голод.
— Йоу, — проговорил Си в свой мобильный. — Сучка у меня. Она в змеиннике.
— Слушай, Си, — взмолилась Фрэнки. — Мы можем все уладить. Я могу сделать тебе приятно. Окороку необязательно об этом знать.
— Да ну тебя, сука, — ответил он. — Думаешь, я стану пихать в тебя свой член? Бля-я-я. Да и я тебя все равно не прикончу сразу. Окорок еще хочет с тобой сначала позабавиться.
Он сделал выпад — Фрэнки отпрянула. Выронив мобильный, Си ухватил ее за дреды и потянул, очень сильно. Фрэнки закричала от страха и боли. Мобильный скользнул по кафелю, шуршание сверху тем временем приближалось.
Си толкнул Фрэнки на пол, с корнями вырвав у нее клок волос. Она приложилась головой о кафель. В ушах зазвенело, перед глазами все поплыло. В горле появился вкус теплой соленой крови.
Си, забавляясь, оседлал ее. Придавил ее всем своим весом. Разрезал ей рубашку так, что лезвие оставило слабый алый след между ее грудей.
— Ну вот, теперь поговорим, — с вожделением проговорил он. — Может, я все-таки немного начну, пока не пришли остальные. — Он похотливо ухмыльнулся, и его золотой зуб сверкнул в полутьме, когда он скользнул ножом чуть ниже ее соска. — Слышь, че говорю, а?
Фрэнки затаила дыхание, боясь шевельнуться.
Си нажал лезвием чуть сильнее, пустив еще крови.
— Отвечай, сука. Ты меня слышишь?
— Прошу, Си, не…
С потолка свалилось что-то длинное и белое и обвилось вокруг него.
Си в ужасе выпучил глаза, сжатый разложившейся змеиной плотью. Фрэнки узнала животное. Анаконда, о которой когда-то много говорили на Северо-Востоке. И действительно, даже после смерти она была бесподобна. Однако Фрэнки не стала медлить, любуясь ее мертвенной красотой. Она была слишком занята тем, что пятилась, истекая кровью, чтобы восхищаться силе и быстроте змеи. Лишь подсознательно Фрэнки отметила длину ее раздувшегося тела и кости, что торчали из напоминающий пергамент кожи. Змея сжимала добычу, сверкая на нее единственным злобным глазом. Вторая глазница была пуста, внутри нее копошились черви.
Фрэнки опять закричала.
Зато Си теперь был безмолвен. Пока ожившая змея обвивала его, его темная кожа стала фиолетовой. Ниже груди его было не видно — все скрылось под ста пятьюдесятью фунтами разложившейся плоти.
Фрэнки поднялась на ноги и проковыляла в кабинет, который оказался рядом. Вся дрожа, она захлопнула за собой дверь. Затем прижала изорванные остатки рубашки к ране, желая остановить кровотечение, и осмотрела порез. С облегчением увидела, что он был неглубокий, сосок остался не задет.
Затем оглядела помещение — ей нужно было оружие. На дубовых книжных полках стояли пыльные тома забытых зоологических знаний, которые больше никогда не доведется применить. По центру располагался стол под стать полкам. На нем находились пресс-папье, переполненная корзина для входящих и исходящих бумаг, магнитофон, компьютер и кофейная чашка, из которой торчало несколько ручек.
Она пересекла комнату и принялась рыться в ящиках. Какие-то люди улыбались из-под стекла, наблюдая за ней навеки застывшими глазами. Типичная американская семья: муж, жена и двое детей — мальчик и девочка. Девочка — младшая, лет четырех или пяти. Очень милая. Интересно, она еще жива?
Фрэнки снова показалось, будто она слышит детский плач. Она прижала руки к ушам, зажмурилась:
— Хватит, хватит, хватит!
Призрачный звук не утихал. Она задумалась о ручках, что были на столе. Найдется ли в ней достаточно храбрости, чтобы с силой вонзить одну из них себе в глаз и, пробив мембрану, проткнуть мягкие ткани мозга?
Когда Фрэнки открыла нижний ящик, на нее уставился револьвер. Старенький. Она порылась, ища патроны, но нашла лишь заплесневелые останки нескольких пачек «Твинки»[10]. Фрэнки не раз слышала, что пирожные могут пережить апокалипсис, но очевидно, это было не так. Она взяла пистолет, открыла барабан и рассмеялась в голос, увидев, что тот был пуст. Принявшись снова обшаривать ящик, зарываясь под упаковки нездоровой еды, она почувствовала, как екнуло сердце, когда там обнаружился пистолет сорок пятого калибра с полной обоймой.
Оставив пустой револьвер в ящике, Фрэнки схватила сорок пятый, чувствуя, что вера к ней вернулась.
А потом снова услышала плач — на этот раз громче и настойчивее.
Она подошла к окну и выглянула наружу. Вид на главную площадь ей загораживала изгородь, однако задняя сторона террариума выглядела заброшенной. Фрэнки, стиснув зубы, подняла окно и выползла в ночь.
Пригнувшись, она пробралась к кустам. Неподалеку что-то зашуршало — Фрэнки подняла пистолет.
Она выскочила из зарослей и едва не споткнулась о детскую коляску. Та лежала опрокинутая, наполовину на обочине, наполовину на траве. Внутри ремнями был