— Как ты догадался, что я приехал из-за Нолы? — спросил Зиг.
— Зигги, сегодня рабочий день — и уже полночь. Я что, похож на одну из твоих подружек?
— Что ты имеешь в виду?
— Да ладно тебе. Мелинда из юротдела втрескалась в тебя по уши. Умна, симпатична, даже возраст подходящий, но ты ее в упор не замечаешь. Шерри из делопроизводства уже год как в разводе, опять твоего возраста, — всё то же самое. Эстер из отдела ветеранов…
— Эстер из отдела ветеранов похожа на миссис Хауэлл из «Острова Гиллигана», пусть земля ей будет пухом.
— Я просто хочу напомнить, дорогуша, что твоя последняя подружка — торговый агент компании энергетических напитков — сколько выдержала? Три недели? Месяц? Я знаю, почему ты так себя ведешь. Жить намного проще, если окружать себя временными людьми. Только не говори мне, что приехал поиграть в хоккей, в то время как сам надеешься выудить из меня — да так, чтоб я не заметил, — какую-нибудь информацию.
Пушкарь повернулся к нему спиной, и Зиг увидел надпись на обратной стороне футболки: «Моя задача — спасти твою жопу, а не целовать ее».
— Забористый девиз. Даже для тебя, — заметил Зиг.
— Не трахай мне мозги, Зигги. — На шее Пушкаря вздулась жила. — Объясни, чем тебя так заинтересовало дело Нолы Браун.
Зиг не ответил. Мастер-сержант хлопнул ладонью по кнопке на стене. Гаражная дверь с жужжанием медленно опустилась. Какое-никакое уединение.
— Зигги…
— Я ее знаю, — выпалил Зиг. — Нола Браун, из Бетела. Я знал ее маленькой. Она спасла жизнь Мэгги…
— Ага, причина все-таки есть.
— Ты прав, черт побери, еще какая. Я должен воздать ей сторицей за то, что она сделала для меня и Мэгги в тот вечер, но поверь мне — это тело в морге… оно не ее.
За несколько минут Зиг рассказал все остальное — о происшествии у костра, об оторванном кусочке уха у настоящей Нолы, проглоченной записке и своих подозрениях, что Нола еще жива и ей угрожает опасность.
С каждой новой подробностью мастер-сержант размеренно вдыхал и выдыхал воздух через нос — старый трюк следователей, чтобы успокоить нервы говорящего и побудить его рассказать побольше. Однако Зиг заметил, что брови-гусеницы Пушкаря начали сползаться в кучу. На лице мастер-сержанта проявились досада, озабоченность и в то же время ни капли удивления.
— Ты уже все знаешь? — догадался Зиг.
— Что она проглотила записку? Откуда я могу это знать?
— Я не это имел в виду. Тело передают мне только после того, как снимут и идентифицируют ДНК, слепки зубов и отпечатки пальцев. Это значит, что кто-то в ФБР их уже сличил. Но когда я попросил знакомую в бюро проверить, знаешь, что она обнаружила? ФБР своего дактилоскописта еще не посылало.
— Ближе к делу.
— В отсутствие эксперта из ФБР тело могли передать мне только с разрешения большого начальства — нашей полковницы или, скажем… главного следователя. А теперь не темни больше, говори, что знаешь.
Мастер-сержант был заслуженным морским пехотинцем, Зиг — гражданским танатопрактиком, набившим руку на реконструкции тел мертвецов. Большинство людей остановила бы разница в чине. Но для мастер-сержанта существовало лишь одно различие — есть у человека совесть или ее нет. Разницу эту они наблюдали каждый день. Как ты относишься к павшим воинам, уважаешь ли их честь и достоинство? Или же, услышав о поступлении нового груза, первым делом смотришь на часы, думая, как бы улизнуть пораньше и свалить работу на очередную смену? У Пушкаря совесть, несомненно, была. А у Зига? Мастер-сержант в этом не сомневался. Ответ был известен на базе любому.
— Зигги, в отчете о вскрытии… Ты в курсе, как погибла Нола?
— Я же говорю — это не Нола.
— Не глухой. Кто бы она ни была. Ты знаешь, как она погибла?
— В авиакатастрофе. На Аляске.
— Именно. Надеюсь, ты смотрел последние новости?
— Я занимался трупом. Почему ты спрашиваешь? Что там говорят?
— В том-то и дело, что ничего. То есть вообще ничего. Стоит где-нибудь упасть самолету — во Французских Альпах, в Малайзии, где угодно, — как новость мгновенно облетает весь мир. А тут в авиакатастрофе еще двое суток назад гибнут семь человек — и молчок, сведения начинают просачиваться только сейчас. Ты себе представляешь, какие силы способны заставить прессу двое суток держать язык на привязи? Даже нам о происшествии сообщили только после доставки трупов на базу.
— Ну-у… то же самое случилось несколько лет назад, когда упал самолет сенатора Ассы с церэушниками на борту. Если замешаны «призраки», нас всегда ставят в известность в последнюю минуту.
— Не перебивай. Тело Нолы едва доставили, а меня в моем же кабинете уже дожидаются два типа в хреново пошитых черных костюмах. И полковник Сюй за компанию. Предъявили удостоверения и вежливо так объяснили, что очень заинтересовались данным делом. Вдобавок потребовали передать им тело, как только мы закончим его обработку — почитай, немедленно.
— Так вот кто передал тебе отпечатки пальцев Нолы?
— Забудь об отпечатках. Последний раз черные костюмы нарисовались у нас, когда в Нью-Йорке рухнули башни-близнецы, и мы ног под собой не чуяли, устанавливая личность жертв из Пентагона.
Опустив веки, Зиг живо представил себе тот день. Трупы из Пентагона начали поступать через несколько часов после атаки террористов. Зиг распаковал тело смуглого мужчины с оторванной рукой. Откуда ни возьмись за плечами Зига выросли два фэбээровца и принялись внимательно наблюдать за его действиями. Зиг быстро сообразил, что работал не с жертвой. Ему достался пилот, один из террористов. Вскоре ФБР забрало труп для своих негласных анализов.
— Думаешь, Нола — или кто она на самом деле — причастна к авиакатастрофе? — спросил Зиг.
— Меня волнует не она, а те, с кем мы ввязались в драку.
— Мы? — с надеждой уточнил Зиг.
— Ты, — поправился мастер-сержант. — Черные костюмы, кто бы они ни были, живут не в нашем с тобой мире. Наша задача — катарсис, облегчение, а не создание новых проблем.
— Облегчение — это миф. Не все его испытывают.
— Не-а. Нетушки. В тебе говорят эмоции, а когда человек поддается эмоциям, он начинает делать глупости.
— В некоторых случаях не страшно показаться глупым.
— Это не тот случай, — пробурчал мастер-сержант, взмахнув клюшкой, как фокусник волшебной палочкой.
В другое время предостережение Пушкаря заставило бы Зига пойти на попятный. Но на этот раз Зиг не испугался и даже не смутился. Нет, с того момента, как он понял, что Нола жива… он и сам не знал, как назвать то, что творилось у него в душе. Он