Я продолжал держаться за ручку холодильника, закрывая и открывая дверцу, как будто ожидал, что на полке по волшебству появится еда – в желудке у меня урчало. И тут отворилась входная дверь, и на пороге, словно настоящий волшебник, возник мой брат Келлан с полными пакетами продуктов. Свободной рукой он стряхивал капли дождя со своей куртки.
– Проголодался? – спросил он, ткнув меня в плечо. Может быть, мама питалась хлопьями с молоком потому, что у нас больше ничего не было.
Келлан был единственным человеком, которому я доверял, – помимо Алиссы. Мы выглядели почти как близнецы, разве что он был более крепким, более красивым и более стабильным. У него была классическая стрижка-ежик, дизайнерская одежда и никаких мешков под глазами. Единственные синяки, которые когда-либо возникали на его коже, появлялись от стычек во время футбольных матчей в колледже – хотя и такое бывало нечасто.
Ему повезло: у него была лучшая жизнь, просто потому, что его отец тоже был лучше моего. Его отец был хирургом. Мой отец был уличным наркоторговцем, который продавал наркотики соседским ребятам и моей матери.
Это все ДНК: кто-то проигрывает, кто-то выигрывает.
– Черт, – сказал он, заглядывая в холодильник. – Вам нужно куда больше еды, чем я купил.
– Откуда ты вообще узнал, что нам нужна жратва? – спросил я, помогая ему разгрузить пакеты.
– Я ему позвонила, – сказала мама, съедая хлопья по одному и прихлебывая молоко. – Непохоже, чтобы ты собирался нас кормить.
Мои руки сжались в кулаки, и я ударил ими себя в бока. Мои ноздри раздувались, но я старался обуздать гнев, вызванный ее замечанием. Мне было противно, что Келлану так часто приходится вмешиваться и спасать нас от нас самих. Он не заслуживал того, чтобы вообще сталкиваться с подобной жизнью.
– После вечерних занятий я куплю еще кое-что и завезу.
– Ты живешь в часе езды от нас, тебе не нужно ехать так далеко.
Он проигнорировал мои слова.
– Какие-нибудь пожелания будут?
– Еда – это уже хорошо, – пробурчал я в унисон со своим желудком. Келлан залез в свой рюкзак и достал два коричневых бумажных пакета.
– Еда.
– Ты еще и приготовил что-то для нас?
– Ну вроде как. – Он открыл пакеты и выложил все на стойку. – Я помню, когда ты некоторое время жил у нас, мы смотрели то кулинарное шоу, где участнику просто дают случайный набор продуктов, и он должен приготовить обед. Алисса сказала мне, что ты подумываешь стать поваром.
– Алисса слишком много болтает.
– Она от тебя без ума.
Я не стал с этим спорить.
– Ну вот, – ухмыльнулся он, бросая мне картофелину, – у меня есть еще немного времени до работы. Сооруди что-нибудь, шеф-повар!
И я соорудил. Мы с ним сидели и ели сэндвичи с ветчиной и тремя видами сыра, с чесночным соусом «айоли». Помимо этого, я испек домашние картофельные оладьи с пряным кетчупом со вкусом бекона.
– Ну как? – спросил я, не сводя взгляда с Келлана. – Нравится?
Не думая, я положил половину сэндвича перед мамой, но она покачала головой.
– Диета, – пробормотала она, доедая последний кусочек хлопьев.
– Черт побери, Логан, – выдохнул Келлан, каким-то образом пропустив мимо ушей мамины слова. Мне так никогда не удавалось. – Это потрясающе.
Я усмехнулся с капелькой гордости.
– Правда?
– Ты же видел, я чуть не подавился этим сэндвичем насмерть, настолько он вкусный. Если я и поверю в существование рая, то только благодаря этому сэндвичу.
Моя улыбка стала шире.
– Правда?! Я, можно сказать, превзошел себя.
– Просто офигенно.
Я пожал плечами с самодовольной улыбкой на лице.
– Я просто гений.
Я не знал, как мне благодарить Келлана – так радостно мне не было уже давно. Может быть, когда-нибудь я смогу пойти в колледж… Может быть, Алисса была права.
– Но мне надо идти. Ты уверен, что тебя не надо куда-нибудь подвезти? – спросил Келлан.
Я хотел убраться куда-нибудь из квартиры – это было точно. Но я не был уверен, что к нам не заскочит мой папаша – а я не хотел, чтобы он оставался наедине с мамой. После того, как он оставался с ней наедине, на ее коже было куда больше кровоподтеков, чем до этого.
Надо быть каким-то злобным демоном, чтобы вообще поднимать руку на женщину.
– Нет, все в порядке. Мне все равно сегодня идти работать на заправку.
– Но ведь дотуда час идти пешком, верно?
– Нет, всего сорок пять минут. Все нормально.
– Хочешь, я оплачу тебе билет на автобус?
– Я могу дойти пешком.
Он залез в свой бумажник и выложил на стол деньги.
– Послушай, – прошептал брат, наклонившись ближе ко мне. – Если хочешь, можешь ночевать в доме моего отца, оттуда ближе до твоей работы…
– Твой отец меня ненавидит, – прервал я его.
– Вовсе нет.
Я бросил на него взгляд, в котором читалось: «Ты меня разыгрываешь».
– Ну ладно, может быть, он и не питает к тебе любви, но, скажем честно, ты же стащил триста долларов из его кошелька.
– Мне надо было платить за жилье.
– Да, Логан, но твоя первая мысль не должна быть о том, чтобы украсть эти деньги.
– А какая она должна быть? – спросил я, чувствуя нарастающее раздражение, в основном потому, что знал: он прав.
– Не знаю. Может быть, попросить помощи?
– Мне не нужна ничья помощь. Не была нужна и не будет нужна. – Моя гордость всегда была невероятно резкой и жесткой. Я понимал, почему ее называют главным смертным грехом.
Келлан нахмурился, зная, что мне нужно куда-нибудь выбраться. Если находиться в этой квартире слишком долго, можно было сойти с ума.
– Ну, ладно. – Он подошел к маме и коснулся губами ее лба. – Люблю тебя, мама.
Она попробовала улыбнуться.
– Пока, Келлан.
Он остановился за моей спиной, положил руки мне на плечи и тихо произнес:
– Она еще худее, чем в прошлый раз, когда я видел ее.
– Да.
– Это меня пугает.
– Да, меня тоже. – Я видел, что тревога тяжким грузом лежит у него на душе. – Но не волнуйся, я заставлю ее что-нибудь съесть.
Его тревога не утихла.
– Ты тоже, похоже, отощал.
– Это из-за моего быстрого метаболизма, – пошутил я. Он не засмеялся. Я похлопал его по спине. – Серьезно, Кел, я в порядке. И я попытаюсь заставить ее поесть. Обещаю попробовать, ладно?
Он испустил тяжкий вздох.
– Ладно, до свидания. Если не вернешься с работы к тому времени, как я заеду вечером, то увидимся на следующей неделе. – Келлан помахал рукой на прощание, но прежде чем он вышел из квартиры, я окликнул его.
– Да? – спросил он. Я пожал левым плечом, он пожал правым.
Так мы всегда говорили друг другу «я тебя люблю». Он значил для меня очень многое. Человеком, которым я когда-нибудь мечтал стать. И все же мы были мужчинами. А мужчины не говорят «я люблю тебя». Если честно, я вообще никому не говорил этих слов.
Откашлявшись, я кивнул.
– Еще раз спасибо. За… – Я опять пожал левым плечом. – За все.
Он ласково улыбнулся мне и поднял правое