От изумления глаза у меня широко открылись. Это что, он мне сейчас предложил выйти за него замуж? Нужно срочно соглашаться, пока он не передумал. Но что-то мешало ответить согласием тут же, просто внутренний барьер стоял, и все тут. Как-то неспортивно это получилось, слишком быстро, никакого интереса. Ведь если я соглашусь, то нужно будет за него выходить — Берлисенсисы никогда не нарушают данное ими слово. А ведь ужасно подозрительно, что такой молодой и интересный фьорд до сих пор не женат и даже невесты не имеет. А вдруг у него какие дурные привычки, или, не дай бог, кредит? Нет, прежде, чем соглашаться, надо непременно все о нем разузнать. И потом, приличные девушки никогда не соглашаются на первое же предложение руки и сердца. То, что дается легко, — не ценится.
— Это так неожиданно, Мартин, ой, извините, фьорд Хайдеггер, — наконец сказала я, бросая в его сторону осторожный нежно-призывный взгляд.
— Нет, для вас я Мартин, — твердо сказал он.
— Тогда я для вас Лисандра, — улыбнулась я. — Вы мне очень нравитесь, Мартин, но я же не могу вот так. Я только недавно была помолвлена с другим человеком. Да и вас я почти не знаю. Я чувствую, что человек вы необыкновенно хороший, — подсластила я ему горькую пилюлю, — но мне нужно время, чтобы прийти в себя. Я не способна сейчас строить отношения с кем-либо.
— Извините, Лисандра, — смутился он. — Я совсем об этом не подумал.
Я нежно затрепетала ресницами…
В оранжерею я летела как на крыльях. Такой успех, это надо же! Страх перед тем, что я вновь окажусь на улице, под угрозой расправы со стороны Нильте, отошел куда-то далеко. От счастливого замужества меня отделяло только одно слово «да», с которым можно было пока не торопиться — сессия-то еще совсем не скоро, а до нее никто меня не отчислит, если я на занятия ходить буду.
Оранжерея факультета Земли прекрасно просматривалась с любой точки академии — несколько огромных стеклянных куполов, связанных между собой переходами. Под каждым куполом создавались свои условия для определенных групп растений, что использовались в магической практике. Размер этих сооружений впечатлял, но я понадеялась, что там уже достаточное количество подсобных рабочих и без меня, а мне выделят маленькую грядочку, с которой я вполне способна справиться.
Заведующая оранжереей, фьордина Симона Вейль, была совсем не рада моему приходу. Она смерила меня тяжелым взглядом с головы до ног, особенно задержавшись на моих туфельках. И я ее прекрасно понимаю, на такую обувь и годовой зарплаты местных рабочих не хватит. Потом она мрачно перечитала записку от моего декана.
— Кудзимоси, что, издевается? — недовольно просила она меня.
— Это вы про зарплату? — обрадованно уточнила я. — Мне тоже кажется она слишком маленькой, не соответствующей тяжести работы.
— Н-да? — скептически посмотрела она на меня. — Это я про аристократочек на шпильках и с маникюром. Фьорда, вы вообще что-нибудь умеете делать?
— Конечно, фьордина Вейль, — бодро отрапортовала я. — Все, что скажете.
— Фьорда, вы вообще представляете, что нужно делать с растениями?
— Конечно, фьордина Вейль. У меня даже растительный питомец есть. И я слежу за его регулярным и правильным питанием. Он у меня даже минеральные добавки получает.
Считается ли железо минералом или не считается? Неважно, во всяком случае, Фиффи его получил предостаточно. И питание у него вполне разнообразное — я со своим любимцем даже яблоком поделилась. Так что обвинить меня во лжи вряд ли удастся, хотя фьордина-заведующая смотрела на меня очень недоверчиво. Я улыбалась ей со всем возможным для меня выражением счастья, но на ее лице это чувство так и не отразилось. Все же женщины такие неотзывчивые…
— Хорошо, приходите завтра, сразу после обеда, — мрачно сказала она. — Халат мы вам выдадим, а вот на ноги вам нужно что-то другое.
— Дело в том, фьордина Вейль, — доверительно сказала я ей, — что у меня нет другой пары обуви и купить ее не на что.
В самом деле. На ту подачку, что вручил мне декан, только тапочки купить можно, и то — без помпонов, на них уже не хватит. Я перевела взгляд на ноги моей собеседницы — ей на помпоны тоже не хватило, да и сами тапочки были не очень.
— Хорошо, фьорда Берлисенсис, мы вам подберем из брошенных у нас, — с ехидцей в голосе сказала заведующая, проследившая за моим взглядом. — А то ваша единственная пара может и не пережить встречи с грифоньим навозом. Он очень едкий, знаете ли…
Из оранжереи я уходила вся в раздумьях, стоит ли эта жалкая зарплата, к которой в нагрузку идет грифоний навоз, таких жертв с мой стороны. О едкости данной субстанции я прекрасно знала — все же целых три года была владелицей Майзи, которая ко мне попала еще почти птенцом. Я вздохнула. Как там моя девочка? Кто чешет ее шейку под нежными перышками и кормит лакомством из специальной жестяной банки? А ведь мне с ней даже проститься не дали…
На глаза мне попалась лавка «Студенческие мелочи. От тетрадки до штопора». Штопор мне совсем не нужен, а вот хотя бы пару тетрадок и зубную щетку прикупить надо. Других магазинчиков на территории академии не было, а за ее пределы я пока ни ногой — Антеру только пальчик покажи, вытащит и посадит по соседству с родными, если не удастся договориться во внесудебном порядке. Так что я распахнула дверь в эту лавочку и стала с интересом разглядывать все, что там было. Н-да, приличной девушке и взгляд остановить не на чем. Но куда деваться-то? Так что купила я десяток тетрадок, парочку простеньких ручек, зубную щетку в наборе с пастой и остановилась перед стеллажом с нижним бельем — вещью совершенно мне необходимой. Висел там один наборчик синьского шелка, непонятно как затесавшийся между простенькими трусиками и бюстиками, и был он как раз на меня. Мой цвет. Мой размер. Я его в руках повертела, представила на себе, даже о покупке подумала, потом взглянула на ценник. Мама дорогая, я столько грифоньего навоза не перенесу!
— Что, детка, не хватает монеток? — раздался за спиной незнакомый наглый голос.
Я небрежно повесила белье назад, повернулась и смерила хама презрительным взглядом. Таких сразу надо ставить на место. Мальчик был явно из тех, кому деньги заменяют длинную родословную. Смазливый, черноволосый, зеленые глаза нагло прищурены. Новехонькая мантия сияет белизной, явно на заклинаниях не экономит. А в руке дорогущий переговорный амулет последней модели фирмы «Бирне». Я себе такой же хотела, почти