Довольно просто, я потерял голову, когда впервые увидел его.
Заставив себя откинуть страх, я сказал:
— Я в порядке.
И попытался поверить, что это ради его блага.
— Ну, ты выглядишь чертовски плохо, — он прислонился к дверному косяку, одна из этих очаровательных лёгких улыбок приподняла одну сторону его губ. — Как сущий дьявол, в любом случае. Что ты делал, бежал сюда всю дорогу?
Не так уж далеко. Я даже не помнил, как пересёк кампус, чтобы добраться до его общежития, пока не оказался перед зданием.
Когда я не рассмеялся над его подколом, выражение лица Лукаса снова помрачнело, а брови опустились, образовав морщинку между ними, пока его глаза цвета грозового неба окинули меня взглядом, ища источник моей боли. Долгое мгновение он молчал, но, должно быть, увидел что-то, что ему не понравилось, потому что замер и сжал челюсть. Затем он сделал глубокий вдох и поспешно выдохнул.
— Скажи мне.
— Что тебе сказать? — спросил я.
Лукас покачал головой, его руки скрестились на груди.
— Здесь я тебе не помощник. Если ты пришёл сюда по какой-то причине, назови её.
Он знал? Он не мог. Я сам только что узнал и… Нет. Этого не могло быть.
— Всё… сложно.
— Сложно?
— Да.
Лукас невесело усмехнулся.
— Джексон Дэвенпорт, я знал, что ты напуган, но никогда не считал тебя трусом. Если ты не хочешь этого, то можешь взять себя в руки и сказать всё мне в лицо.
— Что ты… Я не… — я провел рукой по лицу, пытаясь понять, к какому он пришёл выводу насчёт того, почему я стою перед его дверью. Недостаточность моей невозмутимости заставила его защищаться. Он думал, что я пришёл отвергнуть его. Для меня эта идея была такой неразумной, что у меня внутри всё переворачивалось при мысли об этом. — Лукас… ты всё не так понял.
— Разве?
— Да. Я пришёл не… — я чуть не сказал «бросать тебя», но не хотел врать ему. Никогда не врал и никогда не буду. Вместо этого я сказал: — ругаться с тобой. Я не хочу ругаться.
— Тогда почему ты здесь, Джексон? — спросил он, и мой взгляд опустился на его губы. Я пробовал эти губы всего несколько раз, и близко не хватило, чтобы утолить мужской голод. Все эти месяцы, которые я упустил, борясь с самим собой в голове, никогда не позволяя себе получить то, чего хотел больше всего. И теперь мне оставалось всего несколько часов. Этого было недостаточно, и близко недостаточно. Но это всё, что у меня было, я и не собирался тратить больше ни секунды.
Если я не мог сказать Лукасу, что чувствую к нему, то покажу ему это.
Наконец-то.
Бесповоротно.
И начиная прямо сейчас.
Глава 1
Джексон
Наши дни
— Любимый омлет старого Луи, с картофельными оладьями и ломтиком бекона, крайне хрустящим, для моего нового друга Джексона, — официантка в кафе на Второй улице дружелюбно улыбнулась, поднимая со своего подноса переполненную тарелку и ставя её передо мной. Все, с кем я столкнулся за двадцать четыре часа пребывания в Саванне, улыбались мне точно так же, и эта улыбка, казалось, была у всех южан врождённой. Это и слова «доброе утро», пока я шёл от своего отеля до кафе на углу за завтраком, были не единственными отличительными чертами этого города, но они значительно отличались от равнодушия в Коннектикуте, и мне пришлось заставить себя отвечать добром.
— Спасибо, — сказал я, возвращая ей улыбку, отчего её улыбка только стала шире.
— Я могу принести тебе что-нибудь ещё? Ещё кофе?
— Кофе было бы отлично, наливай, — я протянул ей свою полупустую чашку, и она долила её доверху, затем достала из кармана фартука пригоршню пакетиков со сливками и положила их на стол рядом с другими, которые я оставил нетронутыми. На землях, где чай подавался с квартой сахара, наверное, было неслыханно оставлять какой-либо напиток без подсластителя, сливок или дольки лимона, и её жест казался машинальным рефлексом.
— Держи, милый. Наслаждайся и крикни, если что-нибудь понадобится.
— Большое спасибо.
Она поправила свои слишком большие розовые очки и подмигнула, уходя прочь. Я сделал большой глоток чистого кофе и поднял телефон обратно к уху.
— Ты ещё там? — спросил я.
— Я здесь, — ответила Сидни. — Так ты думаешь, что поглощение займёт больше нескольких дней? В чём задержка?
Я принялся за свой бекон, идеально хрустящий и приправленный клиновым сиропом, и подумал о встрече, которая была вчера.
— Думаю, они меньше согласны отдавать «АнаВог», чем мы предполагали. Если я смогу ненадолго остаться наедине с генеральным директором, то, думаю, смогу решить дело за неделю, но до сих пор они заговаривают мне зубы.
— Ты уже сказал это своему отцу?
— Только то, что они не подписали бумаги, не значит, что и не подпишут.
— Значит, это «нет», — рассмеялась она лёгким, звенящим звуком, который всегда напоминал мне музыку ветра. — Что ж, если кто и может убедить их продать компанию, это ты.
Именно поэтому мой отец отправил сюда меня, а не одного из других своих компаньонов. Я работал в «Дэвенпорт Ворлдвайд» всего с тех пор, как выпустился из Йеля четыре года назад, но уже заработал репутацию человека, способного заключить сделку без твёрдого доминирования, которым был известен мой отец. И где страх поднимал моего отца на вершину технической стратосферы, моё желание слушать и договариваться открывало больше дверей в постоянно меняющемся рынке.
— Не нужно озвучивать информацию, пока у меня на руках не будет контракта.
А он будет. Я не умалял свои успехи, но знал, когда у меня есть преимущество, и знал, что моей силой было узнавать слабость клиента.
— Мне бы хоть половину твоей уверенности, — вздохнула Сидни. — Может, когда ты вернёшься, то сможешь показать мне, как делаешь это.
— Как я делаю что?
— Выставляешь это так, будто всё легко. Завоёвываешь всех этих директоров своим очарованием, — её голос опустился едва ли не до шёпота. — Как ты заставляешь всех влюбляться в тебя.
Моя рука замерла над омлетом, который я резал. Чёрт. Я знал, к чему это идёт, и от этого у меня тянуло в груди.
— Джекс? — произнесла она, когда я не ответил.
Я прочистил