Возьмем кенийскую систему денежных переводов MPesa – успешный пример банковского обслуживания с помощью мобильного телефона. В быстро развивающейся стране, где никогда не было надежной государственной сети банкоматов, MPesa процветает, и ее используют миллионы кенийцев. По мере роста экономики Кении все больше людей стали совершать финансовые транзакции, при этом государственная сеть банкоматов была развита слабо, а в большинстве поселений даже не было банковских филиалов. Поэтому Кения сразу перешла на мобильный банкинг.
В том, что касается мобильных банковских технологий, развивающаяся экономика Кении продвинулась дальше большинства экономик так называемых развитых стран. Тот факт, что на индустриальном Западе есть тысячи банкоматов и банковских филиалов (и множество соответствующих правил), на деле может быть препятствием для быстрого развития новых и более эффективных банковских решений.
Суть не в том, что нам следует позакрывать банкоматы и банковские филиалы, чтобы ускорить внедрение мобильных банковских технологий (хотя некоторые могут заподозрить, что этим банки и занимаются на самом деле). Все гораздо интереснее: когда мы не зациклены на определенном наборе инструментов для выполнения какой-то работы, функциональная закрепленность не возникает, и в этом случае остается пространство для применения совершенно других инструментов.
Вот почему шоу «Нетфликс» вроде «Войны шефов» (The Final Table) – где лучшие повара соревнуются между собой – так отличаются от традиционных ТВ-шоу вроде «Лучший ресторан по версии Рамзи» (Ramsay's Best Restaurants) от Гордона Рамзи. Традиционные (например, шоу того же Рамзи) просто применили к еде модель обычных реалити-шоу. Их содержание, сюжеты и даже еда относительно просты. В отличие от них шоу «От шефа» (Chef's Table), послужившее прообразом «Войн шефов», основывалось на философии и подходе людей, создававших художественное кино. И это видно: продюсеры программы не отказались от фокуса на последовательном повествовании, но при этом внесли свои идеалы и сосредоточились на более продуманном повествовании о процессе превращения обычных грибов в аппетитное произведение искусства, да еще и в высоком разрешении.
Если вы спросите об этом создателей «От шефа», они ответят, что такая перемена вызвана просто-напросто отсутствием опыта в этой сфере[44]. Они не были функционально зафиксированы. Если у вас нет молотка, вы не будете видеть в каждой проблеме гвоздь. Один из способов избежать попадания в ловушку мысленного моделирования, которое ограничивает то, что мы рассматриваем как возможное или вероятное, – это удерживать в сознании несколько моделей.
Вице-председатель Berkshire Hathaway и партнер Уоррена Баффетта по обмену идеями Чарли Мангер известен своей смекалкой. Он убежден, что запоминание разрозненных фактов не помогает. Вместо этого необходима «решетка теорий», которая поможет связывать факты между собой и понимать их смысл. Благодаря ей можно будет решать проблемы не только на основе уже известных методов – эвристики доступности.
Как отмечает Мангер, работу нашего ума можно сравнить со сперматозоидом и яйцеклеткой: после возникновения первой идеи мы уже не впускаем в свою голову другие. Но склонность останавливаться на первой идее заставляет нас делать ошибочные выводы и прекращать задавать вопросы. Поэтому, по предположению Мангера, было бы неплохо, если бы мы смотрели на мир, имея в голове разные (возможно, даже конкурирующие) модели. Мангер считает, что, имея в своем распоряжении приблизительно полсотни моделей, можно «прослыть мудрецом»[45].
Удержание различных (потенциально конкурирующих) моделей в сознании имеет много общего с другим подходом, которым я интересуюсь с тех пор, как подростком в родном Гейдельберге прогуливался мимо дома его создателя, – с диалектикой Гегеля.
Георг Вильгельм Фридрих Гегель был немецким философом, который понимал развитие идей как диалектику, подразумевая, что мы начинаем развивать идею с перспективы (тезис), которую находим несовершенной. Затем мы противопоставляем этому тезису альтернативную перспективу (антитезис), у которой имеются собственные недостатки. При этом из слияния противоположностей рождается новая перспектива (синтез), которая создает свежее видение, вбирая в себя лучшие элементы тезиса и антитезиса. Теперь синтез становится новым тезисом, а ему, в свою очередь, противопоставляется новый антитезис… и т. д.
Но процесс остановится, если мы станем упорствовать в тезисе и откажемся рассматривать антитезис. Очевидно, в течение некоторого времени, предшествующего синтезу, нам, возможно, придется каким-то образом одновременно удерживать в голове обе противостоящие перспективы и смотреть на вещи как не на взаимоисключающие. Это идет вразрез с привычным для многих восприятием мира, но на самом деле большинство успешных людей в наших исследованиях постоянно придерживаются противоречивых идей.
Структуры могут действовать двояко. Порой они препятствуют серендипности, мешая нам заметить аномалии, или заставляют нас отмахнуться, а может, и вовсе не заметить неожиданные вещи, которые в них не вписываются. Это часто проявляется в том, как ограничивающие убеждения сдерживают нас. Но еще они могут позволить нам структурировать знания и информацию и хорошо разбираться во всем этом. Это как мышечная память: нам приходится отучиться от каких-то паттернов, чтобы начать двигаться вперед. Важно то, что каждый из нас должен уметь пользоваться структурами, а не позволять им использовать нас[46].
Написание этой книги стало для меня поводом задуматься о собственной функциональной закрепленности, то есть о том, что в своей жизни я принимаю как должное. На раннем этапе работы над книгой я встретился за чашечкой кофе с подругой, моей бывшей девушкой Софи. У меня только что состоялась плодотворная встреча с издателем, который упомянул, что было бы здорово включить в книгу личные истории. Поэтому я спросил Софи, знает ли она какие-нибудь красивые любовные истории, основанные на серендипности.
– Наша! – воскликнула она.
Я рассмеялся и возразил:
– Мы ведь уже не вместе.
Но рассказ Софи о наших отношениях, который за этим последовал, изменил мое мнение о том, что является «хорошим результатом» романтических историй, а также о том, что вообще можно считать успехом в широком смысле.
Софи всегда определяла себя как интроверта, скрытого в экстраверте. Несмотря на осторожность в личной жизни, в работе она была склонна к риску. Переехав в Лондон, чтобы открыть новые возможности для учебы и карьеры в сфере психического здоровья людей, она ощущала себя потерянной и часто спрашивала себя, во что ввязалась. Софи приехала пораньше, чтобы обустроиться перед обучением в магистратуре, но при этом даже пока не поступила в университет! Ей посоветовали сделать это в самом Лондоне.
Позднее Софи рассказала мне, что однажды, чувствуя себя необычайно растерянной, она зашла в Starbucks по соседству, чтобы устроиться на работу. В итоге она оказалась «рядом с парнем [мной], с которым в итоге встречалась больше года и который открыл ей совершенно новый мир – мир социального предпринимательства».
В конце концов стало очевидно, что мы