Я встаю с дивана.
— Брагин? — спрашивает он.
— Так точно.
Он кивает в сторону двери.
— Татьяна Александровна, — говорит майор, — книгу забыл привезти, неожиданно выехал.
— Ничего страшного, Василий Тарасович, потом привезёте. Или вот Брагину дайте почитать. Ему должно понравиться.
Василий Тарасович бросает на меня хмурый взгляд и, ничего не отвечая, выходит из библиотеки.
Он быстрыми широкими шагами идёт из клуба и молча двигает в сторону штаба. Подойдя к автостоянке, останавливается у «буханки» и, обернувшись ко мне, коротко спрашивает:
— Водишь?
— Так точно. Права есть.
— За руль.
Я забираюсь на водительское место, а он садится рядом.
— Вперёд.
Я сдаю назад, разворачиваюсь и двигаю в сторону КПП. Младший сержант Макаров подходит, заглядывает внутрь, подмигивает мне и даёт рядовому команду открыть ворота. Мы выезжаем.
— Направо и всё время прямо.
Майор раскрывает планшет, вытаскивает блокнот и начинает что-то записывать.
— Здесь прямо? — уточняю я, подъезжая к перекрёстку.
— Я скажу, когда свернуть, — отвечает он, не поднимая головы.
Мы выезжаем из Кяхты, оставляя за собой покосившиеся домики и оказываемся на такой же точно дороге, по которой ехали из Улан-Удэ. Солнце прячется за тучи, и от всех этих марсианских пейзажей начинает веять холодом и безнадёгой.
— Здесь налево, — не поднимая головы командует майор Белоконь.
Покончив с записями, он убирает планшет и говорит, не глядя на меня:
— Слушай сюда, Брагин. Мне пох*ую, кто ты такой, кто за тебя просит и откуда звонит. Ясно? Хоть Брежнев, хоть Пушкин. И загадки твои я разгадывать не собираюсь. Солдат? Всё! Значит делай солдатскую работу, как требуется. Два года вынь да положь. Тем более, мы здесь не в хер дуем, а границу стережём. Какие у тебя заслуги, ордена и наградные сабли мне до одного места. Выполняешь воинский долг на отлично — почёт тебе и слава. Не выполняешь — получаешь взыскание. Точка. Награды у человека за прошлое, а мне твоё прошлое неинтересно. Доходчиво объясняю?
С таким прямым подходом и таким вот жизненным кредо понятно почему ты всё ещё майор на маленькой заставе.
— Так точно, товарищ майор, — отвечаю я. — Вполне доходчиво.
— Хорошо, — кивает он.
— Разрешите вопрос?
— Разрешаю, — без эмоций отвечает он.
Он носит на груди два ряда орденских планок. Понятно, там и медали тоже, я всего и не знаю. Но вот орден «Красной звезды» и «За службу Родине в вооружённых силах СССР» узнаю.
— Можно спросить, где вы «Красную звезду» получили?
— Нельзя, — отвечает он. — Прошлое в прошлом, думай о настоящем. И ещё. На заставе должна быть неукоснительная дисциплина. Никаких расстёгнутых воротничков, никаких дембельских складок, ничего такого. Понятно? Если найду алкоголь — сразу в торец. На гауптвахту не пошлю, но сам поучу. Ясно?
— Да я непьющий.
— Меня не волнует, пьющий, не пьющий. Спиртное — сразу в торец. Никаких драк и склок на заставе. Никакой дедовщины. Ясно?
Можно подумать я, молодой солдат, приеду и дедовщину разведу.
— Так точно, ясно.
Дальше едем молча. Контакт так себе, честно говоря.
— У меня отец майор, — через некоторое время говорю я, прощупывая своего командира. — В запасе сейчас после ранения.
— Надеюсь, ты своей службой отца не опозоришь.
Не, непробиваемый, всё похрену ему. Конь белый.
— Я тоже надеюсь, — киваю я и меняю тему. — А что у вас за книга, про которую библиотекарша говорила?
— Не библиотекарша, а Татьяна Александровна. И на девиц не засматривайся, ты сюда не шуры-муры крутить приехал. А книга… Брежнев, «Малая земля». Но тебе читать некогда будет, я гарантирую.
А библиотекарша-то юмористка.
Впереди появляется высокая вышка на тонких ножках и металлические ворота. Они открываются заблаговременно, так что мы въезжаем на территорию заставы, даже не затормозив. Часовой, или кто он тут, с интересом провожает нас взглядом.
— Вон туда, — показывает пальцем майор.
Я подъезжаю к бараку с небольшим плацем.
— Выходи.
Подбегает дежурный по заставе, докладывает. Происшествий не случилось. Хорошо. Я выхожу и осматриваюсь. Через плац, напротив этого барака располагается здание побольше. Там вольеры для собак, а рядом, судя по всему, конюшня и складские помещения.
Подальше в сторонке здание с большой верандой и пристройками. Думаю, кухня. Ещё дальше виднеется бетонное строение. Наверное, жилое, для офицеров и их семей. Ну, что же, жить можно. Наверное. Хотя, то, что нет ни дерева, ни кустика, как-то стрёмно…
Из барака выходят немолодой прапорщик и старлей. Старлей, как раз, молодой. Он тоже что-то докладывает, но я стою у машины. Жду команды.
— Так, Брагин, — подзывает меня майор. — Пойдёшь за старшиной.
— Товарищ старший прапорщик, нужно выдать новому бойцу обмундирование. А вы, товарищ старший лейтенант, определите место и службу.
— Когда обмундирование получишь, зайдёшь в канцелярию, — кивает мне лейтёха.
Я козыряю и двигаю за старшиной. Всё оказывается в одном флаконе — и казарма, и оружейка, и канцелярия, и ленинская комната. В общем, всё располагается в одном бараке.
Спокойный, с седыми усами и натруженными руками, старшина заводит меня в каптёрку. Он чуть прищуривается, прикидывая мои размеры, и по лицу его расползаются морщины. Видать, давно службу тянет.
— Так, значит. Так-с… хэбэ, сапоги, портянки-то умеешь мотать?
— Умею.
— Эх, жалко на тебя хэбэшку переводить, через пару дней уже в пэша переодеваться надо, а у меня нету ещё, со склада снабжения не привезли пока. Так бы выдал сразу зимнее и всё. Откуда ты свалился такой?
— Из Москвы, товарищ старший прапорщик.
— Из Москвы. А награды за что? За штабную работу?
— Да как говорит наш начальник заставы, то что в прошлом уже неважно, — улыбаюсь я.
— Тоже верно, — кивает он. — Размер обуви какой? Сорок второй?
И всё в таком духе. Я сажусь на табуретку и начинаю подшиваться, благо, инструментарий имеется — из дома привёз. Переодеваюсь и оставляю парадку в шкафчике с номером пятьдесят. Надо же, свой шкафчик, круто. Никогда такого не видел.
— Вообще-то, — говорит старшина. — Подшиваться в бытовке надо. Но на первый раз, ладно, сиди. Твой номер пятьдесят, кстати. И это не только на шкафчике. Распорядок составляется ежедневно, имена не указываются, только номера. Понял? Не забудь.
— Понял, не забуду.
— А это что у тебя? — показывает он грубым кривым пальцем на мою ключицу.
— Поцарапался, — усмехаюсь я.
Он проходит вокруг меня.
— Пулевое что ли? Где это тебя так?
— Бандитов ловил.
— Смотри-ка, а я думал нынче за красивые глазки висюльки на грудь вешают.
— Нынче всяко бывает, товарищ старший прапорщик, — пожимаю я плечами.