Лоскуты мяса шипели и золотились на сковородке, оживляя приятный аромат тимьяна и базилика. Эдвард закончил нарезать грибы и теперь собирался добавить их в блюдо. С тех пор, как они с Ацелем поймали «городского воришку», прошла ровно неделя, и вечер пятницы как никогда радовал студента. В понедельник у него последний экзамен, и он вознамерился вовремя закрыть летнюю сессию. Эдвард потянулся к холодильнику, чтобы достать сыр, но мимолетная боль кольнула в плечо, что заставило его вздрогнуть.

— Ацель, может хватит ставить надо мной эксперименты? — Юноша развернулся и осуждающе уставился на пришельца, который держал в руках маленький аппарат для забора крови и невинно улыбался.

— Не мог упустить такой шанс!

— Мне уже в кошмарах снится, как ты стоишь возле моей постели с иголками в руках и этой твоей маньячной миной. — Эдвард вернулся к готовке.

— Боюсь, что это не сон. — Издевательски посмеиваясь, Ацель уселся за стол загроможденный пробирками и бутылями с ядом.

Эдвард лишь на секунду отвлекся, чтобы бросить в того очередной «как же ты надоел» взгляд.

— Вообще-то, — перевернул он мясо железной лопаткой, — ты мог бы попросить.

— И тогда ты бы послал меня к чертям, — навалился на свою ладонь пришелец в терпеливом ожидании ужина.

— Да, так бы и сделал, — не стал отрицать тот. — И все же… зачем тебе моя кровь?

— Я изучаю людей. Вы очень похожи на обитателей Ксиона. Не только внешне…Даже состав крови у вас одинаковый. Тем не менее, мои препараты не всегда срабатывают. — Ацель приставил свежий образец на искусственный свет лампы.

— Ацель, у тебя больше нет врагов. Тебе больше не нужно этим заниматься.

— Люди — мои враги! — эксцентрично воскликнул он и тут же добавил замечание: — Кроме тебя, конечно. Хотя мне странно от того, что я общаюсь с видом, чья биология пугающе близка к ксионской. В конце концов, я никогда не перестану их ненавидеть…

— А если бы я был ксионцем, — замер Эдвард, не спуская глаз с жёлтого сыра, что вяло растекался вокруг сочных ломтиков помидора, — ты бы меня возненавидел?

Ацель сложил руки и недовольно фыркнул:

— Даже думать о таком не хочу.

Юноша выключил газ. Несмотря на ворчание сожителя, ему пришлось отодвинуть химические препараты и склянки, чтобы поставить тарелку на стол.

— А ты не будешь есть? — удивился пришелец, завидев только одну порцию.

— Я вообще-то вегетарианец, если ты не заметил.

— Кто?! Не знаком с таким термином.

— Я не ем мясо, — пояснил тот.

Ацель замялся, негодующе переводя взор от соседа к тарелке:

— Зачем… — сделал он обдумывающую паузу, — зачем ты тогда приготовил…мясо?

Эдвард порозовел и сконфуженно рассмеялся:

— Ну так ты же сам говорил, что тебе надоело питаться «травой».

— Ты… — поперхнулся пришелец, тронутый заботой, — приготовил это для меня?

— А, да. Что-то не так?

— Нет, все нормально… — Ацель проткнул вилкой мясо. — Просто я к такому не привык.

Телефон в кармане джинс завибрировал и запел стандартную мелодию. Эдвард встрепенулся, вытер вспотевшие ладони о фартук и поднес устройство связи к уху, при этом по его смятению можно было догадаться, что звонок поступил от неизвестного номера.

Пришелец слушал, как тот соглашается короткими фразами и неуверенно кивает головой, будто разговаривает с собеседником в живую.

— В такое время? — колебался юноша, но, видимо, сердечные мольбы звонящего задели его, и он закончил разговор дружелюбным: «Хорошо, мы приедем».

— Ну и куда «мы приедем»? — спросил Ацель, пережевывая ужин.

— Кажется, у нас новое дело. И наш клиент хочет, чтобы мы приехали прямо сейчас.

Особняк семейства Мэллоу порвал темноту летней ночи острыми формами и надстройками в виде средневековых башен, не оставив сомнения, что наши герои прибыли на место. Слои потрескавшейся мраморной краски обтягивали стены, точно кожа окоченелого старика. Окна с приглушённым светом оценивающе взирали на путников, а уличный фонарь ворчливо мигал и хрипел электрическим кашлем.

Эдвард хотел толкнуть калитку, но та таинственно заскрипела и распахнулась перед ним, приглашая войти.

— П-п-призрак? — отскочил он назад, заикаясь.

— Просто ветер, — усмехнулся Ацель, наслаждаясь искренним испугом товарища. — Боишься призраков?

— Да нет же! Просто… Этот особняк такой… криповый, — поежился юноша. — Прямо как в фильмах ужасов! Ненавижу фильмы ужасов.

Они прошли мимо разросшихся прядей розы, нестриженного газона и корнистых сорняков, что распускали свои длинные жёсткие усики на тропинку из декоративного кирпича. Ацель проигнорировал наличие специального дверного молоточка в виде морды быка и громко постучал кулаком. Дверь открыла старушка в лоснящемся оливково-зелёном халате и с высветленным «бобом» на голове. Её изувеченное морщинами лицо расплылось в нежной улыбке, однако в маленьких бесцветных глазенках сновали огоньки беспокойства.

Женщина провела гостей через мрачный холл, завешанный картинами эпохи Ренессанса и предложила присесть в гостиной за большим столом возле французского окна с видом на неухоженный сад. Своими аристократическими манерами и поставленной речью она импонировала Эдварду.

На полу сидел крупный белый кот. В отличие от «породистого» особняка, он совсем не выглядел породистым: короткие ворсинки шерсти, облезлый хвост, рваное ухо. Кот не обратил внимание на незнакомцев, продолжая зачарованно пялиться сквозь стекло, запятнанное неказистыми мутными растяжками — следами былых дождей.

— Что не так с этим котом? — удивился Эдвард, после вкрадчивого приветствия.

Женщина потрясла указательным пальцем, будто об этом аспекте проблемы она и собиралась поговорить:

— Для этого я вас и позвала! — воскликнула она, высоко подняв обведенные брови.

— Из-за кота? — нахохлился Ацель. — Серьёзно?

— Вот и полицейские мне так сказали! Но подождите вешать