Настала пора полетать и змею. Марсель не торопясь размотал шнур и змей, подхваченный потоком свежего летнего ветерка, понимался все выше и выше. Змей так и рвался из рук, поэтому шнур был очень крепкий и для верности Марсель намотал его на пальцы. Все было здорово! Планер летал в вышине, а Марсель со змеем бегал вдоль аэродрома. Но вот планер пошел на посадку, и в какой-то момент воздушные пути планера и змея пересеклись.
Марсель это скорее не увидел, а почувствовал, когда кто-то потащил его за руку. Он так и помчался вслед за планером с поднятой вверх рукой, словно приветствуя и восхищаясь полетом. Пробежав несколько десятков метров в пуху от сбитых одуванчиков, Марселю все же удалось скинуть шнур с пальцев кое-где вместе с кожей. В голове мелькала только одна мысль – только бы планер не упал. А то бала бы хохма – «Марсель сбил Мессер». Этого бы Марсель не перенес. Но, слава богу, все обошлось, и планер благополучно приземлился на полосу. А Марселю пора было «делать ноги», что он безотлагательно исполнил.
Говорили, что потом в деревню приходили пилоты и искали дурачка с воздушным змеем в красных труселях, но бабушка Марселя не сдала. Остаток лета он наблюдал за планером из тени двора дома, обвитого виноградом и без змея. Из дома тоже хорошо видно!
Медали
Офицер без медалей, как цыганка без монисто. Будь у него даже одна медаль, он обязан её надеть и носить гордо. А если не одна, то ты почти герой. И те, у кого одна смотрят на тебя с завистью и восхищением. Но медали бывают разные: главкомовские, министерские и правительственные. А еще песочные и юбилейные и еще медали всяких разных комитетов и союзов старейшин.
А еще бывают офицеры, которые без ума от медалей, как девица от бижутерии.
Есть у меня знакомый офицер, который посещал все собрания и концерты в Доме офицеров только для того, чтобы прийти туда нарядным – с аксельбантом и в медалях. Так вот у этого офицера не было ни одной достойной медали, но было много других, порой более красивых. Это были медали и кресты каких-то комитетов, советов и так далее, скорее значки. Но когда он их надевал то, наверное, был восхищен собой. И как-то на одном собрании другой мой товарищ, увидев этого героя с крестами и медалями на подвязках и с лентами смог вымолвить только:
«Бля! Левонский орден!»
А еще медалями можно заставить командира покраснеть.
Очень любил медали и Марсель. Его награждал папа, бывший замполит. Видно из старых запасов он вручал Марселю медали еще советских времен, причем с удостоверениями. Так что, будучи старшим лейтенантом, Марсель имел всю грудь в медалях, причем таких, которых не было и у ветеранов экипажа.
На одном из праздничных построений экипажа на ракетной палубе, Марсель стоял в строю, счастливо улыбаясь. Был восхитительный теплый летний день, что редко бывает на Севере. Море ласково плескалось, бакланы нежно курлыкали и доедали макароны по-флотски на помойке. И настроение у Марселя было такое, как этот солнечный день. Стоявшие рядом с Марселем в строю, перешептывались и пытались искоса заглянуть на его награды. Марсель был счастлив! Грудь сверкала на солнце и слепила глаза. И вот на палубу вышел командир. Приняв доклад и поздравив подводников с праздником, командир пошел вдоль строя. Проходя мимо Марселя, он вдруг остановился как вкопанный. Увидев блестящего старшего лейтенанта при полном параде, произнес только:
«Ну, Марсель!».
И смущенно опустил глаза себе на грудь, где болталось только три «песка». Так он и пошел вниз, опустив плечи.
Примечание: Песок, песочные медали – медали за выслугу лет, вручают всем.
Глава 2 Христ
Знакомство
В годы моей юности, был у меня еще один дружок. Он и сейчас есть, только не виделись давно. Мы с ним учились вместе, в одном училище, только он на год моложе. Человек он неординарный. Мы с ним и познакомились из-за женщины.
У нас в училище, на входе в спальный корпус, в вестибюле стояли таксофоны. Телефоны такие, монетку двухкопеечную бросаешь в него и звонишь минуту, затем следующую и так далее. Обычно по вечерам очередь из курсантов выстраивалась. Все звонили своим подругам.
Ну вот. В то время девушка у меня была Света. Красивая блондинка, но очень молодая, выпускной десятый класс. А я уже на третьем курсе учился. Мы гуляли с ней по Питеру, я ездил к ней в гости в Пушкин. Отношения развивались в нужном направлении, и она даже познакомила меня со своими родителями.
Спустя годы, единственное, что я хотел бы забыть, но не могу – это ее кота. Такого чудовища я никогда не видел ни до, ни после.
Помните мультфильм про попугая Кешу? Так вот, там был кот, который говорил:
«Таити! Таити! Нас и здесь неплохо кормят».
Вот это он. Это обтянутый шерстью мешок, у которого почти не видно ног. У него постоянно текли слюни, и вдобавок он был одноглазый. Его подобрала мама Светы на помойке еще котенком из жалости. И видимо из жалости, пытаясь его накормить, сотворила с ним такое. Весил он, если не ошибаюсь, около семнадцати-восемнадцати килограмм. Как его звали, не помню. Котяра съедал три огромные котлеты, запивал молоком и уползал, словно удав, в соседнюю комнату. Переваривать.
Так вот. Стою я, подкидывая монетки пальцами, ожидая своей очереди к таксофону, а передо мной разговаривает чернявый паренек. И слышно как он, то сыплет комплементами, то томно вздохнет, а свободной рукой что-то перекатывает в кармане штанов. В общем, находится в постоянном броуновском движении и к концу разговора был возбужден до неприличия. А я, по нечаянно подслушанному разговору, понимаю, что говорит он со Светой, в том числе и обо мне. Но так как я был в этом уверен не на все сто процентов, то дождался конца разговора и перезвонил Светлане. Опасения подтвердились.
В те годы, у меня были строгие моральные принципы, и я не смог простить Светлане такого поведения. Короче, в тот же вечер отношения были прекращены.
Но самое интересное было потом. На следующий вечер, ко мне в каюту в гости приходит Христ, мириться. Это был он – Боря. А Христ – это производная от его фамилии.
Как оказалось, Светлана была обижена, что ее послали, и послала туда же Христа. А тому стало интересно из-за кого и почему, и он пришел знакомиться. Оригинал! А по сопатке? Но мы с ним веселые люди.
Теперь о Христе. Хороший он человек. На гитаре играл и пел Розенбаума «Вальс Бостон». Неплохо танцевал и был весь такой энергичный. Я даже заимствовал у него несколько «па».
Сам он среднего роста – метр семьдесят, черный и весь волосатый. Волосы у него росли везде, в том числе и на фалангах пальцев рук и ног. На всех фалангах!
У него была такая привычка. Элегантно почесывать волосики средним пальцем на фалангах указательного или указательным пальцем шевелить волосики на большом. Причем одновременно на обеих руках!
А еще в то время, это где-то конец девяностых, начало двухтысячных, была модная французская певица Патрисия Каас. Христ был от нее без ума. И вот с легкой руки кого-то из его одноклассников, то ли за почесывание, то ли музыка навеяла, но за Христом приклеилось прозвище «Потри себе каас». Звучно! И очень красиво!
Вот так в тот вечер мы с Христом и познакомились. Пили чай с бутербродами и Христ пел под гитару.
Вечернее чаепитие в училище – это отдельный ритуал. Вода кипятилась в трехлитровой банке большим кипятильником, а затем туда засыпалась заварка. Заваривалась несколько минут, пока вся не осядет на дно. По готовности крепкий, ароматный чай разливался в стаканы.
Бутерброд – это, как правило, свежий батон, разрезанный вдоль на верхнюю и нижнюю половины. Его намазывают маслом и застилают сверху дольками нарезанных вареных яиц, оставшихся с завтрака. При наличии добавляется колбаса. «Папа может» отдыхает.
Такой бутерброд с горячим, сладким, ароматным чаем – восхитительно!
У меня был один сокурсник, так он умудрялся наползать ртом на такой бутерброд и заглатывать его до половины. Вроде и рот то небольшой, но как он им пользовался! Зрелище достойное внимания. Я про себя так и звал его – «Ящерица»!
Вот