— Как дела? — спросила леди Джейн у Ленокса, придерживавшего ей стул. — Раскрыл что-нибудь за последнее время? С Эдмундом видишься?
— У него все прекрасно, обедал с ним не далее как вчера. Есть какие-то неясности с военным финансированием, но он разберется. — Ленокс сел за стол напротив леди Джейн. — А расследовать нечего, но очень бы хотелось.
— Давай я ограблю банк?
— Ты могла бы? Вот спасибо.
Она рассмеялась.
— Есть ведь, наверное, и хорошая сторона в том, что у тебя затишье? Подумай о новой поездке. — (В умении прокладывать маршруты, не вставая с кресла, Ленокс не знал равных, однако его тщательно составленные планы редко воплощались в жизнь.) — На худой конец, выясни, с чего начинался завтрак в Древнем Риме! Дай голове отдохнуть, пока новое расследование на подходе.
— Ты безусловно права: жаловаться глупо.
— Нет, правда, с чего начинался римский завтрак?
— С тарелок, надо полагать.
— Чарлз! — воскликнула леди Джейн, прикидываясь оскорбленной.
Ленокс рассмеялся:
— Хорошо-хорошо! Даю слово, что узнаю.
— Можешь не сомневаться, я не забуду и потребую отчета. — Она взяла с подноса поджаренный хлебец, чтоб положить на него глазунью. — Знаешь, кого я вчера видела?
— Кого же?
— Только тебе не понравится.
— А… Значит, Барнарда, — нахмурился Ленокс.
— Правильно.
Бывший член Парламента и нынешний директор Монетного двора, Джордж Барнард слыл чуть ли не первым богачом в Лондоне, а по сути был — в этом Ленокс ни минуты не сомневался — самым бессовестным вором за всю историю Англии. Последние несколько месяцев детектив медленно распускал петли страховочной сетки, сплетенной Барнардом, и вел подкоп под фасады высокого положения и неприступной репутации, скрывавшие неприглядную правду. В шайке Молотка, работавшей на Барнарда, нашлась прореха, ниточка из которой тянулась наверх, к директорским махинациям. Но поскольку расследование велось тайно и речь шла не о заурядном преступнике, времени уходило в два раза больше, а доказательств набиралось в два раза меньше.
— Цветет, как всегда? — Ленокс раздраженно тыкал вилкой в жареный гриб. Одного упоминания о Барнарде хватило, чтобы разрушить долгожданное удовольствие от встречи с леди Джейн.
— О да. Все рассказывал, какую серебряную вазу он купил для своей коллекции.
— Коллекционер, — презрительно фыркнул Ленокс.
— Не фыркай, — строго, но миролюбиво одернула его леди Джейн. — У тебя есть новые доказательства?
— Жду, когда Скэггс вернется из Шеффилда. Надеюсь, не с пустыми руками.
— Скэггс? Ты не напомнишь, кто это?
— Частный сыщик, с которым я работаю время от времени. Чувствует себя в пабе как рыба в воде. В отличие от меня. Толковый парень. Может быть, еще кофе, Джейн?
— Да, спасибо, — согласилась она, и Ленокс подал знак горничной.
Помимо загадочного исчезновения на несколько недель, настораживало и другое: леди Джейн выглядела озабоченной и уставшей, погруженной в тайные тревоги. Ленокс изо всех сил пытался ее рассмешить и одновременно искал способ выведать причину беспокойства.
Они заговорили о предстоящих званых вечерах, коснулись политики, вспомнили художника — недавнее открытие леди Джейн, обсудили общего знакомого, некоего мистера Вебба, уличенного в мошенничестве на скачках.
Но за все время длинной беседы Ленокс так и не произнес слова, которые столь тщательно подыскивал накануне.
ГЛАВА 3
На рассвете следующего дня, когда Ленокс мирно грезил под теплым одеялом, в спальню постучали. Было начало пятого, и потревоженное сознание сказало «нет», поэтому Ленокс повернулся на другой бок и повыше натянул одеяло. Стук тем не менее повторился и вывел его из дремы.
— Кто там? — отозвался он.
— Вы позволите войти, сэр?
— А, это вы, Грэхем… Разумеется, входите, конечно.
Грэхем вошел и остановился у порога.
— Простой визит вежливости, да? — улыбнулся Ленокс.
— Сэр, прошу прощения, но у вас гости.
— Какие гости? Что случилось? Это Джейн? — встревожился Ленокс. Он уже сидел, стараясь окончательно стряхнуть сон.
— Нет, сэр, — успокоил его Грэхем. — Приехала леди Аннабел Пейсон.
Аннабел Пейсон? Они встречались от силы раза два. Только из ряда вон выходящие обстоятельства могли привести ее в Лондон — город, отвращения к которому она не скрывала. Восемнадцати лет от роду, исключительно неудачно выйдя замуж за Джеймса Пейсона, капитана британской армии и знаменитого гуляку сороковых, она переехала в его лондонскую квартиру. Родился сын, но очень скоро капитан погиб на Востоке (поговаривали то ли об убийстве за карточным столом, то ли о смерти в бою). С тех пор леди Аннабел жила в поместье брата и никуда не выезжала.
— Леди не говорила о причине визита, Грэхем?
— Нет, сэр, но, смею сказать, ее милость сильно взволнована.
— Все ясно, — вздохнул Ленокс. — Не совсем вовремя, конечно, но делать нечего. Предложите ей пока чаю. И про меня не забудьте, ладно? Я спущусь, как только оденусь.
— Хорошо, сэр.
— Отдаю должное стоицизму, с которым вы приняли раннее пробуждение, Грэхем.
— Не извольте беспокоиться, сэр.
Когда дверь за дворецким закрылась, Ленокс встал и подошел к высокому, до потолка, окну на западной стороне спальни. В густом тумане угадывались силуэты людей, понуро бредущих по Хэмпден-лейн. Что толкнуло их в путь в столь неурочный час: сострадание? угрозы? Даже сквозь стекло он слышал, как шлепаются на тротуар мокрые листья. А потом на его лице проступила улыбка. Прежде всего — чай, и как знать — что потом? Новый день сулит новое дело, и даже лучше, что оно начинается в предрассветный час. Порой такие расследования оказывались самыми интересными.
Сменив бело-голубую пижаму на серый костюм, он спустился в гостиную.
— Как поживаете, леди Аннабел?
Ленокс и сам видел, что поживает она плохо. Перед ним стояла донельзя худая, испуганная, так и не снявшая многолетний траур женщина в темно-коричневом платье. Когда-то леди Аннабел слыла хорошенькой, но те времена прошли. Она была старше Ленокса, лет сорока пяти. Он напрягся, судорожно пытаясь вспомнить что-нибудь о чудовище Пейсоне: красавец, необузданный нрав, погиб при загадочных обстоятельствах. Глубокий шрам на шее — память то ли о сражении, то ли о чем-то еще. Но прежде всего на ум приходила его таинственная смерть.
— Мистер Ленокс, мне, право, чрезвычайно неловко вас беспокоить, — пробормотала леди Аннабел, нервно вцепившись в длинное дорогое ожерелье.
— Что вы, что вы, — прервал ее Ленокс. — Поверьте, я рано встаю.
— Конечно, мне следовало потерпеть часа три, но, когда на душе такая тяжесть, ждать невыносимо.
— Прекрасно понимаю, — ответил он. — Вы, видимо, не сомкнули глаз. Что произошло?
— Мистер Ленокс, я надеюсь на вашу проницательность.
— И независимость суждений?
— Я вас не понимаю.
Ленокс пожал плечами:
— Полагаю, вы здесь, потому что не пошли в полицию.
— Вы правы, мистер Ленокс, вы правы. Само собой, я не хотела обращаться в полицию. Но дело не только в этом. В полиции надо мной бы просто посмеялись. А вы, я уверена, смеяться не будете.
— Ни в коем случае.
— Судите сами, разве можно прийти к ним и сказать: «Мой сын живет при колледже, и у него в комнате дохлая кошка». Меня ведь примут за сумасшедшую.
— Дохлая кошка?
— Да, мистер