– А почему ты забрался, так далеко на Север? Что, южные земли, оскудели воинами? – спросил мудрый, осторожный и опытный Видкунн сын Йоана.
Бернард устал, его уже шатало, клонило в сон, но он нашёл в себе силы ответить:
– Нет, не оскудели земли Юга воинами. Сотнями идут они в Святую Землю, неся Крест свой, в полной решимости пострадать за веру Христову! Прошёл я и земли Венгрии, был в Германии и в стране датчан, и повсюду рыцарство и люд простой, откликались на призыв и становились под знамёна Божьего воинства. Я хорошо знаю воинов севера, видел их в бою…
И снова тяжело вздохнув, брат Бернард рассказал о славной гибели 1500 датских рыцарей принца Свена, в гористой пустыне на пути в Антиохию.
По душе пришёлся норвежцам этот рассказ, о славной гибели в бою храбрых датчан.
– Ходил в Рим, к папскому престолу, и король Дании Эрик (Эрик I – король Дании в 1095–1103 гг. Совершил паломничество в Рим, в 1098 г.)…
– Дабы искупить грех братоубийства, – недовольно буркнул старый Видкунн.
Словно не услышав его, монах продолжал:
– А три лета назад, он отправился в Святую Землю, на подмогу Иерусалиму!
– Не иначе, как ты напел ему в уши, вот он и пошёл! – уже зло выкрикнул Видкунн, понимая, куда клонит монах.
– Шёл, шёл, да не дошёл. Он был в Гардарике (Гардарика – так скандинавы называли Русь, т. е. страна городов), в Миклагарде (Миклагард – так скандинавы называли Константинополь), был с почётом принят императором ромеев, но помер где-то по пути! (Король Дании Эрик I умер 10 июля 1103 года, в г. Пифос на о. Кипр) – поддержал Видкунна Сигурд сын Храни.
– Да, и я слышал, что в Йорсалахейм (Йорсалахейм или Йорсалаборг – так скандинавы называли Иерусалим), он отправился, дабы искупить новый грех – он убил четырёх своих гостей, в пьяной драке на пиру! – выкрикнул, как всегда хмельной, уже успевший приложиться к элю, Даг сын Эйлива.
Монах обиженно поджал губы, и гневно засопел. Так бы и прогнали его взашей из покоев конунга, если бы в зал не влетел встревоженный Орм Кюрлинг.
– Сигурд, корабли твоего брата Эйстена, подходят к Викии!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
С первого взгляда было видно, что он тоже сын Магнуса Голоногого. Такой же высокий, широкий в плечах, с близко поставленными глазами, под дугами широкого лба. Но к своим 17 годам, он уже отрастил изрядное брюшко, при ходьбе смешно тряслись его наеденные щёки, и он не ступал твёрдо, а как-то семенил своими толстенькими ножками. Беспрестанно отирая пот, отдуваясь и пыхтя, Эйстен вошёл, и поприветствовал всех присутствующих.
По знаку Сигурда ему поднесли кубок прохладного эля, который Эйстен с благодарностью принял и выпил.
Позади него, возвышалась могучая фигура Гетти Рыжебородого.
«Ну, сейчас начнётся» – подумал Сигурд, и приготовился к тяжёлому разговору.
Эйстен сел на покрытую шкурой белого медведя лавку у стены, под развешенными щитами, мечами, доспехами, где почётное место занимал отцовский Ногорез. Помолчал, обводя всех взглядом, и к удивлению Сигурда, начал речь не о неправедных делах по отношении к его человеку, не о том, насколь выгодна для них торговля, и что купцов нельзя прищемлять и обижать, а сказал:
– Сигурд, вернулся Финн сын Скофти.
Скофти сын Эгмунда, был некогда давним соратником их отца, но в чём-то рассорившись с ним, снарядил 5 кораблей, и вместе со своими сыновьями – Эгмундом, Финном, Тордом, отправился далеко за море.
– Удивительные вещи он рассказывает! – продолжил Эйстен. – Они побывали в стране Флемингов (Мне не удалось выяснить, что эта за страна, но судя по всему, это Фландрия), потом отправились на закат, в Валланд (Валланд, Валландия – так скандинавы называли Галлию-Францию), вышли в Океан, и через пролив Нёрвасунд (Нёрвасунд – пролив Гибралтар), прошли в тёплое море. Побывали они в Румаборге (Румаборг – Рим), где умер Скофти сын Эгмунда, потом пришли на остров Сикилей (Сикилей – Сицилия), где погиб Торд, ходили они в Йорсалахейм и побывали в Миклагарде. И вот они вернулись, привезя такие богатства!.. Они такое рассказали!.. О невиданных странах, о роскоши и драгоценностях, о том, что император ромеев, доверху насыпает полный шлем чистого золота тому, кто согласиться пойти к нему на службу! А какие ткани они привезли! лёгкие, как дуновение весеннего ветерка! А кожа! нежная, как кожа ребёнка! А золотом, серебром, разными другими диковинными вещами, полны их корабли!
Эйстен говорил страстно, с воодушевлением, сам в восхищении, он зажигал огонь восхищения и в других. Даже старый Видкунн, не желавший отправляться за море, куда монах Бернард тянул его конунга, сейчас открыл от удивления рот, а перед его глазами сверкали несметные богатства дальних, диковинных стран. Что уж тут говорить про остальных, более молодых? Пылали огнём восхищения щёки и глаза конунга Сигурда. Воинственный Сигурд сын Храни в азарте вытащил наполовину меч из ножен. Даг сын Эйлива в нетерпении стучал по столу своими могучими кулаками. Трепетно закрыл глаза, пытался представить себе всё это, самый молодой из них – Орм Кюрлинг.
– Они вернулись богатыми и знаменитыми, эти люди Скофти, и мои люди, хотят тоже отправиться за море, и требуют, чтобы я возглавил их. Но какой из меня воин, а, Сигурд? Вот я и подумал, что может быть ты…
– Это знак Божий! Господь, посылает нам своё знамение! Слава Иисусу Христу! – вскричал, вскочив на ноги, монах Бернард, до этого тихонько сидевший в стороне.
И тяжело вздохнул старый Видкунн сын Йоана, с которого спала сладкая пелена восхищения и восторга, который так хотел дожить свой век дома, спокойно, в уюте и достатке.
Сигурд порывисто спрыгнул со своего трона, восторгом горели его глаза, он широко развёл руки, словно намереваясь охватить ими весь мир, и крикнул:
– Решено! Я поведу наших людей за море!
– На Йорсалахейм! – кричал Сигурд сын
