Курт услышал шум и бросился вниз, а его друг убежал. Сосед переключился на Курта, и в конце концов затолкал его в квартиру, избивая и унижая в течение двух часов, словно кошка, играющая с мышью.
В конце концов он перестал бить Курта и сел отдохнуть. Затем он оглядел комнату и заметил изуродованных кукол Барби, картины с трехголовыми младенцами, граффити и мусор. На его лице промелькнули страх и замешательство.
– Он начал задавать мне вопросы, – говорит Курт. – Зачем я устроил в квартире все это?
Он снова начал толкать Курта, и Курт кричал до тех пор, пока хозяйка, которая жила этажом выше, не завопила, что собирается вызвать полицию. Хулиган убежал. В конце концов приехала полиция, но они посоветовали Курту не раздражать своего соседа, выдвигая встречные обвинения. Курт отомстил. В течение месяца после этого случая его друзья приходили и колотили по стенам соседей, выкрикивая непристойности и угрозы, в то время как хулиган прятался в своей квартире. Курт говорит, что он оставлял на пороге квартиры соседа маленькие подарки, например, упаковку пива с кислотой или рисунки с изображением соседа, повешенного на дереве. После ухода Рида Курт прожил в квартире еще пару месяцев. Поначалу ему удавалось уговорить хозяйку позволить ему заплатить за квартиру с опозданием, но она начала обращать внимание на состояние квартиры. Друзья Курта исписали все стены на лестнице. Сама квартира была в полном беспорядке.
Курт не мог оплачивать аренду и в конце концов, поздней осенью 1985 года, съехал, задолжав арендную плату за несколько месяцев. Безработный и практически без гроша в кармане, он проводил зиму в библиотеке, читая книги и сочиняя стихи. В конце дня он покупал упаковку пива и приносил ее домой к другу, где они выпивали, и в конце концов Курт падал на диван. В других случаях он спал в картонной коробке на крыльце дома Дейла Кровера, в фургоне Криста и Шелли, или же прокрадывался в дом матери, пока она была на работе, и забирался на чердак, или же ночевал на веранде дома. А иногда он ночевал под Северным Абердинским мостом, который пересекает реку Уишка рядом с домом Венди.
Будучи холостяком, Курт получал талоны на питание на сорок долларов в месяц, но редко покупал на них еду. Вместо этого он и его друзья рассредоточивались по городу и на продовольственные талоны покупали конфеты «Джолли Ранчер», а на сдачу – ящик пива. Этот ритуал занимал целый день.
Курт был очень горд собой за то, что смог выжить, не имея ни работы, ни дома. Его единственной заботой была возможность воровать еду, ловить рыбу в реке и получать талоны на продукты. И время от времени жрать макароны с сыром у своих друзей.
– Я просто жил в Абердинской фантастической версии жизни панк-рокера, – говорит Курт. – Это было легко. Это было ничто по сравнению с тем, с чем имеет дело большинство детей, сбежавших в большой город. Не было никакой угрозы или опасности, никогда.
Курт мог бы перебраться в Сиэтл, но он слишком боялся больших городов, чтобы сделать это в одиночку. Он практически не выезжал за пределы области Абердин-Монтесано, и ни у кого в Абердине не было достаточно храбрости, чтобы совершить этот поступок.
Иногда он заходил к Венди, и она готовила ему обед.
– Из-за мучившего меня чувства вины за то, что я позволила Курту уйти и жить с отцом, – говорит Венди, – я всегда баловала сына. Он приходил в гости. «Будешь обедать?» Загладить, загладить, загладить. Мне хотелось загладить свою вину, потому что я была виновата, я чувствовала себя ужасно виноватой перед Куртом.
Венди забеременела и была подавлена тем, во что превратился Курт. Она помнит, как думала: «Я облажалась с первым ребенком, нужен ли мне еще один?»
– Курт пришел, когда я была уже на большом сроке и плакала из-за этого, – говорит она. – Он спросил меня, в чем дело, а я ответила, что ужасно себя чувствую, потому что один ребенок у меня внутри, а другой на улице, и он просто встал на колени, обнял меня и сказал, что у него все в порядке, и чтобы я не беспокоилась о нем, и что все будет хорошо.
Той зимой Курт объединился с Дейлом Кровером, игравшим на бас-гитаре, и Грегом Хокансоном, игравшим на барабанах, и начал репетировать кое-что из своего материала. Однажды эта троица, которую Курт окрестил Fecal Matter[29], открывала выступление The Melvins в таверне «Cпот», пляжном баре в Моклипсе, отдаленном маленьком городке на побережье Вашингтона. Через некоторое время они избавились от Хокансона, которого все равно недолюбливали. Они начали интенсивно репетировать, готовясь к записи демокассеты. С Мэттом Лукином за рулем надежной голубой «Импалы» они отправились в Сиэтл, где жила тетя Курта Мэри, музыкант, у которой был магнитофон на четыре дорожки.
Мэри была поражена агрессивностью вокала Курта.
– Она понятия не имела, что я настолько агрессивный, – говорит Курт. Он записывал гитары непосредственно в магнитофон – классическая малобюджетная техника панк-рока, которой он воспользовался годы спустя на записи Territorial Pissing, трека для альбома Nevermind. Они записали семь треков с такими названиями, как Sound Of Dentage, Bambi Slaughter и Laminated Effect, которые звучат как нечто среднее между песней с Nevermind Stay Away и темой MTV, а также замедленную инструментальную версию Downer, которая позже появится в альбоме Bleach. Запись Fecal Matter содержала некоторые элементы, которые появлялись и в более поздней музыке Курта – в основном сверхтяжелый рифф, привлекающий слух, но в ней также были трэшевый темп и искаженное ощущение структуры песни, напоминающее как The Melvins, так и Metallica. Выразительных мелодий еще не было, и вокал Курта варьировался от грубого лая до леденящего кровь воя.
Позже Курт некоторое время репетировал песни Fecal Matter с Баззом Осборном на басу и бывшим барабанщиком The Melvins Майком Диллардом, но вскоре Диллард потерял к этому интерес, и проект полностью развалился, когда, как вспоминает Осборн, «Курта возмутило, что я не покупал басовую систему, и поэтому он решил, что я недостаточно увлечен этим».
В Абердинской средней школе Курт познакомился с закоренелым тусовщиком по имени Стив Шиллингер, чей отец Ламонт был (и до сих пор остается) учителем английского языка. Шиллингер впервые обратил внимание на Курта, потому что у того на папке для документов было написано Motörhead.
Шиллингер помнит кассеты, на которые Курт записывал музыку – «дрянные хэви-метал-песни», вспоминает он, с названиями вроде Suicide Samurai. В первый раз, когда Шиллингер и Курт планировали оторваться вместе – на концерте Metal Church, – Шиллингер кинул его, потому что «было