– А ты откуда знаешь? – спросила Эмма.
– Сам капрал мне и рассказал, когда приходил вернуть ведро.
Так что хождение – было, несмотря на запрет Мад. Еще немного, подумала Эмма, и они начнут наведываться по черной лестнице за чашкой чая.
– Капрал сказал, что на ферме его встретили приветливо, – продолжал Терри, – пригласили зайти. Еще он сказал, что если в Корнуолле все девчонки такие заводные, как Миртл, то он, после того как кончится эта заваруха, не тронется с места и пошлет к черту морскую пехоту.
– Вот болтун, – засмеялась Эмма, – а ты ему поверил?
– Кто его знает. Ну уж Миртл-то я знаю. Ей только подмигни, и она уже готова.
Помрачнев, он отправился в сад рубить сухие деревья. Мад поручила это им с Джо, чтобы «они были при деле». Сама же Мад или наблюдала за своими лесорубами, или уходила в подвал, где она с Энди и Сэмом создала некую ассоциацию, занимавшуюся очисткой и заточкой старых стрел и перетягиванием тетивы на луках.
– Но, милая, – попыталась урезонить ее Эмма, когда мальчишки убежали за новой партией наждачной бумаги, – зачем ты поощряешь их в таком опасном деле?
– А почему бы и нет? – спросила бабушка, оторвавшись от работы (оружие в ее руках, пожалуй, погрозней, чем копья пигмеев). – Из Энди выйдет первоклассный стрелок. Интересно, где старая соломенная мишень, что когда-то здесь лежала. Держу пари, он будет попадать в самое яблочко.
Энди, с еще более, чем обычно, растрепанной шевелюрой, прибежал обратно и улыбнулся, услышав слова Мад.
– Я еще и не такое могу. Могу попасть в апельсин на шесте с расстояния пятидесяти ярдов. Честно, я уже пробовал оттуда, с моего поста на трубе.
– Это, конечно, хорошо, – сказала Мад, – но не трать зря стрелы.
Боже мой, подумала Эмма, с таким же успехом можно просить… Стоя на берегу, просить прилив умерить свой сердитый бег…[3] Точно ли она помнит цитату? Тем не менее и так все понятно. Бабушка несгибаема. Эмма услышала на кухне голоса и поднялась туда, к большому своему изумлению застав Дотти за беседой с лейтенантом Шерменом. Эмма почувствовала, как щеки ее покраснели, и очень на себя из-за этого разозлилась.
– День добрый, – сказал лейтенант, улыбаясь.
– День добрый, – ответила Эмма. Она никогда так не говорила и почувствовала себя полной дурой.
– Лейтенант пришел сообщить нам, что завтра чрезвычайное положение будет снято, – сказала Дотти, – и мы снова сможем ходить куда захотим. Это очень здорово, правда, Эмма?
– Да, правда, – сказала Эмма. – Значит, и телефон заработает? А мальчишки смогут ходить в школу?
Лейтенант Шермен потрогал подбородок.
– Ну, на ваш первый вопрос отвечу «да»: телефон должен нормально работать с шести утра завтрашнего дня. А второй вопрос… Боюсь, я не имею информации. Но мне кажется, что школы будут закрыты до следующей недели.
– Как плохо. Если бы вы знали, как тяжело придумывать для них развлечения.
Лейтенант Шермен снова улыбнулся.
– Думаете? – спросил он. – Я бы не сказал. По-моему, так они находят себе массу занятий.
Он подмигнул, и, как подумала Эмма, это получилось весьма забавно – хотя она искренне надеялась, что лейтенант подразумевал Джо и Терри в кустарнике, а не Энди с луком и стрелами на крыше. А у него есть чувство юмора, хотя тогда, когда Бен произнес свое первое слово, это не было слишком заметно, – кстати, Бен с тех пор больше не говорил, – но тогда присутствовал его начальник, и все были под впечатлением от заявления премьер-министра и этого ужасного кекса Мад. Эмме захотелось пригласить его прийти попозже и чего-нибудь выпить, но Мад бы это не понравилось, либо она стала бы угощать его сама и захватила бы нить разговора в свои руки.
– Заходите к нам еще, – непринужденно попросила Эмма.
– Надеюсь, что смогу, – ответил он. – Кстати, меня зовут Уоллес Шермен, а друзья называют меня Уолли. Передайте мои наилучшие пожелания вашей бабушке. Надеюсь, что она все-таки смогла за эти дни отдохнуть и мы ее не сильно побеспокоили.
Побеспокоили, ха-ха… Она сейчас в подвале затачивает стрелы. Эмма с сожалением наблюдала, как лейтенант ушел к конюшне, единственное, что ее несколько озадачило, – это имя Уолли[4]. Даже трудно представить, что она говорит Мад: «Я сегодня иду гулять с Уолли…»
Вопрос о приглашении лейтенанта Шермена в дом или совместного вкушения армейских НЗ в конюшне отпал сам собой, потому что вечером между конюшней и шоссе начали сновать машины. Появилась парочка джипов, и морские пехотинцы стали сворачивать оборудование, явно готовясь к переезду.
– Вот и хорошо, – сказал Терри, вглядываясь из окна кухни в наступающие сумерки. – Нечего им здесь болтаться.
– Далеко они не уедут, – тихо сказал Джо. – Только спустятся с холма. Капрал Вэгг сказал, что в этом районе две десантные части и они будут контролировать побережье Полдри и доки. Берег будет огорожен, а жить они будут в реквизированных пляжных домиках и автоприцепах.
– Какого черта? – взорвался Терри. – Ваш лейтенант Шермен сказал, что завтра чрезвычайное положение заканчивается.
– Откуда я знаю, – ответил Джо. – Капрал мне не сказал, да он и сам не в курсе, как пить дать.
– Это коммунисты виноваты, вот увидите, – сказала Дотти. – Их сбросят с русских аэропланов переодетыми в монахинь, как в прошлую войну.
– Я знаю, что сделают коммунисты, – сказал Колин, внезапно появляясь из игровой комнаты, где, судя по обнаруженному позже состоянию обоев, он учил Бена писать. – Они подплывут к Полдри, переодевшись русалками, а к хвостам привяжут ракеты с динамитом. Будь я коммунистом, я бы точно так и сделал.
Бен, как всегда ухватившись за руку Колина, в знак согласия яростно закивал головой и, чтобы убедить в серьезности своих намерений, сложил губы, намереваясь произнести ожидаемое всеми с ужасом «г…». Эмма успела выскочить из кухни, услышав позади гневный крик Дотти и громкий смех Терри!
Вечером, когда они с бабушкой уже подумывали лечь спать, вдруг зазвонил телефон.
– Я подойду, – быстро сказала Эмма.
– Может, звонят из конюшни, они, наверное, провели связь к нашему дому.
Так как больше думать было не о чем, мысли Эммы были заняты лейтенантом. Она бросилась в холл, где стоял телефонный аппарат. Звонил не лейтенант, а Папа.
– А, это ты! – воскликнула Эмма, не зная, радоваться или огорчаться. – А нам сказали, что телефон заработает только утром.
– У меня приоритет, – сказал Папа, – так что никаких проблем.
Это, конечно, похоже на него. Он любил чувствовать себя очень значительным.
– Ну, – спросил он, – как вы перенесли этот кризис? У нас здесь, скажу тебе, все бурлит.
– Охотно верю, – отвечала дочь. – Здесь тоже все бурлит. Над головой ревут вертолеты, кругом американцы – даже у нас в конюшне, но оттуда они завтра уедут. Ходят слухи, что они заняли весь пляж у Полдри и доки.
– Правильно, правильно. При нынешних обстоятельствах это очень