— Быстро приведи себя в порядок, Милли Мэй, — сказала бабушка. — Мне нужно снова представить тебя обществу.
— Бабушка, я сейчас не очень хочу с кем-нибудь встречаться, — возразила я.
— Думаю, что нет, дорогая, — сказала она. — Ты ещё в трауре.
— Спасибо.
Она фыркнула.
— Конечно! Что они подумают, если ты снова начнёшь с кем-то встречаться так скоро? Достаточно уже того, что ты жила с тем мужчиной. Мне пришлось сказать всем, что вы помолвлены.
Я тряхнула головой, сожалея о решении вернуться. У меня не было сил спорить с бабушкой. Я начала подниматься по лестнице в свою старую комнату, волоча чемодан. Я ожидала чего-то подобного, поэтому упаковала необходимую одежду.
— Дай мне десять минут.
— С косметикой не переборщи, — крикнула она внизу лестницы.
Дверь в мою старую комнату была закрыта, и я стояла перед ней целую минуту, тупо таращась, прежде чем, наконец, заставила себя открыть её. Глубоко вдохнув, я вошла внутрь. Всё было точно так же. Ничего не тронуто, будто комната знала, что в итоге я вернусь. Ну, это не совсем так. Всё безупречно. Словно экономка каждый день вытирала пыль.
Жалость к себе сдавила грудь, пробуждая чувство опустошённости. Как так получилось, что за такое короткое время моя жизнь разрушилась? Пять лет назад, когда я уехала, у меня была степень в бизнесе и целый вагон желаний.
Я поставила чемодан рядом с белым комодом и начала снимать дорожную одежду, направляясь в ванную комнату. В доме моей богатой бабушки были свои привилегии. Хотя я и жаловалась на отсутствие простоты в детстве, знала, что мои подростковые годы были бы гораздо менее приятными, приходись мне делить одну ванную с обоими родителями. Я плеснула в лицо водой и вытерлась мягким розовым полотенцем с рисунком морских раковин. Затем порылась в ящике и нашла серебряную расчёску, которую оставила там. Это подарок на шестнадцатый день рождения, и хотя она красивая, совсем не справлялась с моими густыми, светлыми волосами.
Наконец, я вернулась в спальню и натянула стильный — на мой взгляд — синий сарафан. Это одно из трёх платьев, которые я сохранила из прошлой жизни здесь. Всё остальное заменила, но ни одна из новых вещей не приемлема или нужна здесь.
— Милли, — позвала бабушка. — Мы уже не задерживаемся, а сильно опаздываем.
— Иду. — Я достала сумочку из чемодана и направилась к двери.
Я устроилась на пассажирском сиденье бабушкиного Бентли. Пробыв в городе меньше часа, мне уже нужно продумать план побега. Я очень, очень надеялась, что у них в клубе хватит водки, чтобы забыться на остаток вечера.
Глава 2
Бью
В доме пахло нафталином и Шанель № 5. Запах напоминал о 40-х годах, десятилетии, которое я провёл вдали от войны, выпивая со всеми подряд в Нью-Йорке. Не нравилось мне вспоминать о тех временах. Но опять же, у всех были тёмные стороны в жизни. Особенно когда ты живёшь так долго, как я. Двести двадцать шесть лет. Вот как долго стоял этот Богом забытый дом. И прошло, по меньшей мере, столетие с тех пор, как я в последний раз сюда приезжал. Меня так и подмывало уйти и не требовать это место. Вместо того чтобы передать его наследникам, он исчезнет в небытие, проданный тому, кто больше заплатит. Возможно, покупатель снесёт дом и построит гостиницу.
Какой-то частью сознания, я считал, что и сам должен был так сделать. Земля — двенадцать акров ландшафта меньше чем в миле от одного из лучших рыбных мет в мире — очень дорога. Если бы не охотничьи угодья, весь район, вероятно, был бы сейчас наводнён туристами.
Вместо этого два напоминания о давно минувших временах стояли как часовые, охраняя часть последней нетронутой земли вдоль реки.
За свою жизнь я видел достаточно жадности, и точно знаю, что ничего хорошего из продажи собственности не выйдет. Лучше всего покопаться в генеалогическом древе и выяснить, кто мог пустить наследство. У семьи Миллеров всегда было полно скандалов, и уверен, что смогу найти того, кто вычеркнут из завещания или отослан жить с неизвестной семьёй. В прошлый раз, когда мне пришлось копаться в прошлом, чтобы найти нового владельца, Интернета ещё не существовало. На этот раз будет проще. Именно этого я и хотел. Чем меньше времени мне придётся здесь проводить, тем лучше.
Я закрыл папку, которую просматривал, встал и потянулся. Может, мне и не нужно дышать, но когда долго сижу, мышцы затекают.
Подойдя к плотно задрапированному окну, я посмотрел на полоску солнечного света, пробившуюся сквозь шторы. Луч создавал золотое пятно на полированном деревянном полу, и я видел, как пылинки плавают на свету. Нахмурившись, я повернулся и отошёл от окна. Прошёл час, как я встал, но солнце ещё не село. Я тосковал по зиме, когда дни совсем короткие. С беспокойным чувством на душе, я вернулся в комнату для гостей, где устроился на ночь. Уже два дня я не охотился, а сегодня нужно выглядеть как можно лучше. Пора поесть.
Я ещё чувствовал вкус крови на языке, когда шёл через кладбище по дороге из города. Нетрудно найти того, кто согласился бы дать несколько глотков крови, особенно, когда ты легко используешь убеждение, и, если не считать десятилетия, когда я решил испытывать острые ощущения от погони, это мой любимый способ перекусить.
От полумесяца разрушенное кладбище не особо освещалось, но я заметил, что иду к семейному участку. Родители были уже мертвы, когда меня обратили, и из-за войны я так и не женился. Кроме эго, меня здесь ничего не удерживало. Сколько бы я ни твердил, что готов оставить всё и уйти от прошлого, что-то тянуло меня обратно.
Надгробия в этой части кладбища были наполовину погребены в землю, а некоторые опрокинуты. Надписи на большинстве сложно прочитать, особенно в тусклом свете, но я всё же точно знал, где нахожусь.
Я провёл рукой по волосам и попытался стряхнуть с себя ощущения этого места. Почему я всё время возвращаюсь в Харт? На этот раз я умудрился не быть здесь почти столетие, но кажется, что этого недостаточно.
— Чёрт, — женский голос прорезал неподвижный ночной воздух. На мгновение сверчки затихли, затем вновь затрещали. Я обернулся и заметил движение за особенно странной гробницей, которую венчал ангел со слегка заострёнными рогами на голове. Это