Филис с некоторым удивлением глядела на меня, явно не ожидая такой большой речи от меня и с таким глубоким смыслом и правдой. Большим пальцем руки она теребила свои фенечки и задумчиво посасывала Чупа-чупс, временами громко причмокивая на весь пустой полутёмный коридор.
— Да, ты права, — улыбнулась после долгого молчания она. — А ты бы хотела, чтобы мы наконец-то стали подругами?
— Не знаю, — я с подозрением покосилась на неё, вспоминая её сегодняшнее причудливое поведение. — А ты сама хочешь?
— Давно уже, — откровенно ответила Филис, и её улыбка стала ещё шире. — В моих снах мы уже давно как подруги.
— Так часто я тебе снюсь? — недоверчиво усмехнулась я и подошла к скамейке.
— Представь, что вещи умеют разговаривать, — сказала вдруг девушка как раз в тот момент, когда я садилась. — «Пожалуйста, сядь мне на лицо…»
— Лучше не представлять, — нахмурилась я, невольно поёжившись от её слов.
— Ты так и не ответила на мой вопрос, — Филис вынула леденец изо рта и стала с интересом разглядывать меня, отчего стало как-то неловко.
— Накрашенная морда Тории давно не встречалась с полом, — злорадно ухмыльнулась я, вспомнив, как уложила соперницу в одно движение.
— А на самом деле? — нетерпеливо спросила соседка.
— Она меня уже давно раздражала. Эти её обзывательства, сломанные из-за неё жизни, у кого-то вообще самооценка упала из-за неё, другие разочаровались в любви и вообще в людях. Тория плохой человек, однако не стыдно быть плохим.
— Почему? — внимательно меня слушая, задала новый вопрос Филис, всё так же рассматривая меня.
Я прикрыла глаза, прислонившись затылком к холодной стене.
— Знаешь… каждый человек хоть раз в жизни сталкивался с буллингом, как это сейчас модно называть. Кого-то оскорбляли, унижали, заставляли чувствовать тебя слабаком и ничтожеством, избивали или просто оставляли в одиночестве. Люди постоянно стыдят кого-нибудь и это совершенно естественно — никто из нас не идеален. Но даже так не стыдно унижать человека, к примеру, за его лишний вес, не стыдно оскорблять кого-то, наплевать на него, не стыдно обманывать, предавать и лицемерить. Знаешь, почему всё это не стыдно? Потому что потом люди учатся на своих ошибках, ведь им совершенно свойственно стремиться к идеалу. Кто-то кого-то унижал или избивал, но потом понял, что был не прав — через день, месяц, год или вообще несколько лет. Взять хотя бы того же самого лиса из «Зверополиса»…
— Обожаю этот мультик!
— … который в детстве всё время издевался над Джуди и другими, — говорила я, не останавливаясь. — Что он первым делом сделал, когда увидел через много лет Джуди? Правильно, извинился и показал, каким он стал — другим. С возрастом многое что меняется: кто-то становится добрее, кто-то злее, кто-то извинится за содеянное, а кто-то навалит тебе ещё дерьма. Нет людей, которые всегда совершали только добрые поступки. Человек становиться лучше только когда признаёт свои ошибки — такова его природа. Лишь понимание того, что раньше ты был не прав, уже может направить тебя в правильную сторону, и ты начнёшь поступать правильно. Но знаешь… в некоторых случаях быть плохим и вправду очень плохо, стыдно. Чаще всего это тогда, когда кто-то поступает плохо и сам же обвиняет в этом других. Есть поступки, которые не прощаются, есть люди, которые никогда не смогут осознать свою гнилость души. К таким я и отношу Торию: думаю, вряд ли когда-нибудь она сможет измениться, стать лучше, перестать всех унижать.
— А мне кажется, что она может стать лучше, — возразила Филис, неопределённо пожав плечами. — У каждого ведь из нас есть выбор: осознавать собственную неправоту или продолжать поступать плохо. Каждый может ошибиться, и в этом нет ничего страшного.
Я слабо улыбнулась на её такую умную, но простую мысль, и, открыв глаза, посмотрела на неё.
— Я согласна, но…
— Вот видишь, наши мысли уже сходятся, а значит, между нами уже есть что-то общее! — радостно воскликнула вдруг девушка. — А значит, что мы уже на полпути к дружбе.
Я нахмурилась, совершенно не ожидая от неё таких слов, но говорить по этому поводу ничего не стала, потому что ещё сама не поняла, хотела ли этой дружбы или нет. Но тоска в сердце… так и хотелось её чем-то вылечить.
— Возможно, — сдержанно ответила я. — Но меня вообще удивляет то, что ты так по-доброму относишься к Тории после того, как она плюнула тебе в тарелку.
— Я быстро прощаю людей и совершенно не умею держать зла на них.
Не знаю, правда было это или нет, но за своей улыбкой Филис определённо что-то скрывала или не договаривала. Но расспрашивать у неё я ничего не стала. Я никогда не лезла к другим с расспросами о личной жизни или проблемах, о боли или о том, что причинило много страданий, но мне казалось, что Филис что-то хранила в себе, но было ли это как-то связано с Торией? С одной стороны, мне было интересно узнать, но с другой стороны, когда Филис будет готова мне что-то рассказать, тогда я её и выслушаю. А будет ли такое когда-нибудь? Вряд ли. Надежда на будущую дружбу во мне таяла слишком быстро, как бы мне ни хотелось этой дружбы. Я не привыкла рассчитывать на чудо, не привыкла вообще на что-либо рассчитывать, только на себя.
А я… порой саму себя же и подводила.
— А откуда у тебя все эти царапины и синяки? — Филис коснулась одного из лейкопластырей, которые приклеила мне.
— Да так, подралась, — махнула я рукой.
— А откуда у тебя этот шрам?
Я ещё давно заметила, что Филис любила всего коснуться, когда её вопрос или просто предложение касалось чего-то материального или даже человека. И так же было сейчас — она коснулась моей острой правой щеки, по которой, ближе к носу, от глаза до подбородка тянулся уродливый шрам. Не знаю, от чего я содрогнулась больше: от чужого, но такого ласкового прикосновения, или от ужаса воспоминаний.
— Это больная тема, — я сжала её пальцы и отодвинула их от себя, но отпускать не стала: нужна была хоть какая-то поддержка после всего пережитого.
— Ой, извини, ты, наверное, не хочешь об этом говорить? — Филис как-то странно склонила голову на бок, смотря на меня.
— Не хочу, — мрачно сказала я.
— Конечно… А почему это больная тема?
— Я не хочу об этом.
— Да-да, прости… — она улыбнулась, как сумасшедшая. — Видимо, что-то плохое случилось, да?
— Не. Хочу. Об. Этом. — Выделяя каждое слово, зло проговорила я.
— Да, я помню. Больная тема. Кстати, а почему?
— Да ты сама больная совсем, что ли?!
Я резко выпустила её