— Я люблю тебя, — тихо прошептала ему в губы я, когда нехотя от них отстранилась с громко стучащим в груди сердцем, что было переполнено всевозможными эмоциями.
— Я тебя тоже, — расцвела на нём наитеплейшая улыбка, что Джозеф дарил только мне.
Только мне…
Сцепив руки, мы наконец-то вошли в кухню, где уже сидели за большим столом Хэмфри и его сестра — Олин, которая была на два года старше. Как у всех Филдингов, у неё были кудрявые волосы, но немного светлее, чем у остальных — цвета варёной сгущёнки, а не мокрой коры дуба. Серо-карие, как драгоценные камни, глаза всё время светились энергией и весельем, несколько родинок расположились на её милых щеках, в ушах блистали серьги, тогда как всё лицо ещё было полно детской красоты: круглый носик, мягкие губы, нетронутая косметикой гладкая кожа. Олин была красивой и в будущем могла стать ещё красивее, вот только её характер… порой желал оставлять лучшего.
— Мы вас уже заждались, — с неприязнью в голосе, будто нас отчитывала, сказала Олин и начала совершенно не осторожно нарезать себе курицу.
— Давай я тебе помогу.
Джозеф с присущей ему заботой и аккуратностью взял из рук сестры нож, тогда как она, казалось, хотела лучше случайно порезаться, чем снова терпеть помощь от старшего брата, но ничего не сказала: её взгляд был прикован ко мне и красноречиво сообщал о том, что только из-за меня девочка не устроила разборки.
Но худшее было ещё впереди.
— Как дела с учёбой? — непринуждённо спросила я у Олин, лишь бы она так с укором на меня не смотрела. — Хэмфри рассказывал, что вы писали какую-то сложную контрольную работу. А ты как написала?
Мне было совершенно плевать на это. Мне никогда не нравилась Олин, а я — ей. Между нами так появлялось напряжение и какая-то даже злость друг на друга, но я всегда была терпелива и равнодушна к её выходкам. Но вот она порой меня даже ненавидела. И из-за этого… я иногда сравнивала её с Хэмфри — оба в чём-то жестокие, словно некая наследственная связь. Но про их родителей я знала очень мало: их отец погиб, когда Хэмфри не было и года, а мать после этого стала вечно пропадать на работе, словно самое меньшее, чего она хотела — возвращаться домой и видеть своих детей. Поэтому Джозефу, как старшему брату, приходилось заботиться о них — в день и в ночь, в хорошее и плохое настроение, когда угодно и где угодно. Вот так и сейчас — несмотря на своё нездоровое состояние и даже лёгкую дрожь в руках, он помогал Олин с такой любовью, какую я ещё ни у кого никогда не видела.
Тем более у себя.
— Как всегда на низшую оценку, — недовольно скривила лицо Олин. — Уж ты-то знаешь, как плохо я учусь.
— Я же тебе помогал с уроками, почему же ты так нехорошо написала? — по-доброму спросил Джозеф, словно пытался очаровать своей невинностью сестру.
— Да не понимаю я эту тупую математику! — возмутилась она, всплеснув руками. — А Хэмф даже не собирался мне помогать!
Сам же Хэмфри ничего на это не ответил: с удивительной собранностью он поедал рис и тщательно жевал курицу, словно решал таким образом сложнейшие задачи. Еда была вкусная, и я вновь затосковала по тому, как раньше готовила мама, пока отец не ушёл из нашей семьи и она не начала чаще выпивать, чем готовить. А я… у меня, к сожалению, почти никакого навыка в приготовлении пищи не было. Да и ничто не могло сравниться с тем, как готовил Джозеф — только он так умел. Потому что всегда готовил с любовью, в каком бы состоянии ни был.
— Я тебе помогу во всём разобраться, — как всегда спокойно сказал парень и улыбнулся. — Понимаю, тебе не подходят точные науки, поэтому я как всегда буду с ними тебе помогать, хорошо?
— Лучше от этого всё равно не станет, — вместо благодарности зло фыркнула Олин.
— Ну-ну, не стоит так расстраиваться, — Джозеф потянулся рукой к её голове, чтобы потрепать по волосам, но девочка ещё сильнее вспыхнула:
— Да не расстраиваюсь я! Меня просто бесит, что ты вечно мне помогаешь, тогда как Хэмфри ты ни разу не помогал с уроками! Знаю-знаю, он у нас умный и поэтому сам со всем справиться, но я на два года старше его, а ты всё равно нянчишься со мной, как с маленькой! Я сама могу справиться. Вон, лучше к Хэмфри приставай. Да, Хэмф? Да? Да-да? Хватит меня игнорировать, Хэмф!
Она вдруг пристала к младшему брату, схватив его за руку и начав его трясти, чтобы хоть как-то привлечь к себе внимание, но тот упорно делал вид, будто её не существовало. Пустое место. «Очередная пустышка этого мира, как не гниющая бутылка из-под кока-колы — такие люди тоже не гнили, но и не цвели. Просто существовали, как воздух — пусто, бессмысленно и совершенно бесполезно», — меня передёрнуло от моих же недавно сказанных слов: неужели настолько это было правдой? Как бы плохо я порой ни относилась к Олин, мне всё же в тайной глубине души хотелось верить в то, что она чем-то отличалась от других, чем-то… светлым, добрым.
Но так ли это?
— Олин, пожалуйста, перестань, — вежливо и терпеливо попросил Джозеф, кладя руку на плечо сестры. — Видишь, Хэмф не в настроении сейчас разговаривать, поэтому не надо к нему приставать, пожалуйста.
— Да он всегда не в настроении со мной разговаривать! — ещё больше возмутилась она, видимо, решив в этот момент выплеснуть всё, что накопилось за долгое время. — Он постоянно называет меня глупой и совершенно бесполезной! А я ведь порой пытаюсь ему помочь, защитить его от одноклассников, но он никогда не только меня не благодарит, но и вообще мне ничего не говорит! А ты, — она наконец-то посмотрела на старшего брата, — ты вообще не интересуешься мной по-настоящему! Только спрашиваешь, как у меня учёба и как дела, помогаешь с уроками и со всем остальным, но на меня саму тебе ведь наплевать! Совершенно пофигу тебе на то, что я не переживаю насчёт какой-то там тупой математики, а переживаю насчёт своих отношений!
— Каких отношений? — растерялся Джозеф, словно и не услышал всех других слов.
— Вот, ты даже не знаешь, что у