С четырнадцати лет брат «подсадил» меня на фильмы Бергмана, Феллини, Пьера Паоло Пазолини и ряд других, больных на голову, гениев искусства. Мы были психами и неуравновешенными киноманами, поскольку постоянно пополняли свою фильмотеку любимыми режиссерами и актерами, при этом собирая жанровое кино и тоннами литературу советских времен. Я уже не говорю о глянцевых журналах, по типу «Premier», которые можно было собрать и смело идти продавать или менять на новую квартиру. Тогда я впервые познал, что такое мотивация.

– Если ты будешь приносить мне фильмы с Джеком Николсоном, Робертом Де Ниро и Аль Пачино, которых у меня нет, я буду давать тебе одну трехчасовую видеокассету за каждый фильм! – говорил мне брат, после чего я бродил со списком его героев, который мои ребята знали уже как библейский завет.

Со временем наш интерес начал стремительно развиваться, и мы с братом начали поглощать психоделику по типу экспериментального кино Алехандро Ходоровского и собирать сюрреалистические коктейли из разряда «Андалузкого пса» Бунюэля и «Головы-ластика» Линча. У меня в тот период была большая коллекция фильмов с Кристофером Уокеном и Стивом Бушеми. Тогда моими звездами были эти ребята. Мы собирали даже те работы, где наши кумиры появлялись на пару минут, и называли такие роли «поссать зашел».

Накануне открытых дверей, когда капитализм ускоренно расширял границы рынка в нашей стране, кассетные видеомагнитофоны были доступны практически всем. Первый видеоплеер «Toshiba», купленный мамой, как раз и дал толчок нашим увлечениям, но этого было мало, и большой брат затеял переговоры о более рентабельном устройстве: четырехголовочном «Samsung DIAMOND» с функцией записи и установкой на четыре таймера за раз. Этот аппарат был подобен космическому кораблю!

– Мама, ну вот смотри. Если возьмем этот Самсунг, можно будет записывать с телевизора фильмы… тогда и кассеты покупать не нужно! Вот ты, к примеру, на работе. А мы поставим передачу на таймер, запишем с телека, и ты сможешь ее посмотреть! А Тошибу продадим.

Мама пошла на сотрудничество, и дом засиял алмазами Южной Кореи. Теперь у нас было два внеземных устройства. Потом брат вновь включил дар убеждения и организовал очередной круглый стол, где под четкими аргументами излагал:

– …а зачем нам продавать видеоплеер, мам, когда можно брать у друзей фильмы и переписывать их на пустые кассеты? Они намного дешевле! Так нам не нужно тратить деньги на новое кино: мы будем их просто перезаписывать!

И снова одобрение, которое не заставило себя долго ждать, после чего брат пошел дальше. Он начал предлагать своим знакомым запись фильмов на их пустые видеокассеты. Тогда наша коллекция достигала более пятиста кинолент разного жанра, что позволило найти заказчиков. И тариф не кусался: всего по пятнадцать – двадцать рублей за час. Доход был не велик, но ляжку грел, и на табак хватало. Я в этом бизнесе не участвовал, так как брат был старше и взял монополию в свои руки.

Как я и говорил ранее, мы охватывали границы кинематографа максимально, задействовав в нашем просвещении и литературу. Брат, успешно используя мои интересы, как-то предложил подавать в газету частные объявления по типу: «куплю книги, журналы об актерах и кинематографе». Впоследствии этот источник на удивление очень быстро пополнил наш золотой фонд киноархива. А однажды, прочитав одно из наших объявлений, на меня вышел главный кинооператор нашего центрального телевидения.

Красный телефон затрещал диском, призывая остановить грохот диких колокольчиков. Подрываюсь, снимаю трубку:

– Алло.

– Здравствуйте! Я звоню по объявлению, на счет книг. Я могу услышать Спартака? – спросил серьезно мужчина в годах.

– Да, здравствуйте, слушаю, – ответил я.

– Спартак, я обратил внимание на ваше объявление. Видимо, вы увлекаетесь кино?

– Да, есть такое. Собираю книги, коллекционирую кино… – продолжал я.

– Меня зовут Николай Мешаков. Я – главный кинооператор нашего телецентра, – продолжил голос, – и меня привлекло ваше объявление. Дело в том, что мы набираем молодых ребят, чтобы организовать группу из тех, кто интересуется киноиндустрией. Будет проводиться обучение, общение с кинорежиссёрами…

Он продолжал говорить об этом проекте, но мой разум выключился: я не мог поверить в то, что происходило, потому как, еще совсем недавно, сам написал во ВГИК письмо с просьбой выслать мне условия для поступления на факультет режиссуры. Увлеченный киноискусством, я жил мыслью, что когда-нибудь стану великим режиссером, мечтал и воображал, как буду снимать умное кино для умных людей. Я помню, как брат мне говорил, что вначале режиссерам приходится туго, и зачастую они снимают фильмы по типу «Кошмары на улице Вязов», чтобы потом уже, на заработанные деньги, снять кино по своему сценарию и жанру; только потом у них появляется возможность получить признание среди гуру кинематографа. И вот я сижу и понимаю, что это знак. После того как я рассказал Николаю о своем письме, он дал мне телефон человека по имени Рамиль Хажаков. Молодой режиссер, недавно закончивший ВГИК и работавший в нашем телецентре. Связавшись, мы договорились с ним о встрече на площади с уходящим в небо шпилем телебашни, где этот парень – в темно-сером плаще, со взглядом мудрого джигита, – просмотрел листок бумаги, который мне прислали в качестве ответа из института, и сказал:

– Сделаешь эти три задания – позвони, там уже поговорим, – после чего будущий Спилберг исчез с поля зрения.

Написать историю из жизни, автобиографию и сценарий к своему фильму – такое задание институт предлагал будущим абитуриентам, и лишь после их выполнения давалась возможность участвовать в экзаменах, которые состояли из пяти этапов. Вот тут-то и можно было с легкостью прыгать с крыши дома, как в случае с ЕГЭ…

После нашей встречи и задания сэнсэя я был подавлен. Мечта так и осталась мечтой. Возможно, я испугался и не смог прыгнуть выше своей головы, а возможно, был не готов, поэтому кино, с его блестками страз так и остался для меня лишь хобби.

Однако все было не так плачевно, поскольку я увлекался не только этой темой: из-под моего пера рождались рассказы, стихи и песни, которые я также мечтал исполнять на большой сцене, как и в случае с кинематографом мечтал стать режиссером. Страстное желание колбаситься под рев электрогитар и барабанных битов так овладело мной, что я попросил знакомую девочку, которая как-то пошла со своей мамой к шаману, дабы заглянуть в будущее, спросить и обо мне. Стану ли я рок-звездой, от которой у девочек будет съезжать крыша, а толпу