Лишь потягивал лениво виски из стакана и хищно изучал свою гостью. Я так сильно проголодалась, что мне уже было всё равно на манеры и на присутствие самого опасного в стране главаря преступной группировки.
— Вкусно? — в конце концов, ему надоедает за мной наблюдать. Мужчина рушит молчание, облокачиваясь на край стола тяжеленными ручищами. Стол хрустит под внушительным весом.
— Очень. Никогда ничего вкуснее не пробовала, — прожевав, мурлычу я, запивая спагетти с морепродуктами соком.
Вы сделали мой день. Так и хочется добавить. Но я стесняюсь.
— Девчонка, значит?
Киваю с набитым ртом.
— Где живёшь? Из какого района?
Зачем спрашивает? Сам, что ли, не видит, по одёжке?
— Нигде. Убежала из дома от пьяного отчима. И больше туда не вернусь.
Мужчина никак не комментирует мой ответ. Всё так же внимательно рассматривает. Моя исповедь ни капли не трогает ледяное сердце диктатора. Неужели у меня нет шансов? Сейчас я поем, и головорез выставит меня вон из своего замка.
— Как зовут?
— Кристина.
Мурадов переводит тему разговора.
— Давно ты ела?
— Два дня назад. Нашла булку на мусорке.
Без комментариев.
Следующая фраза швыряет меня в пропасть разочарования.
— Я предлагаю решить все по-тихому. Ты сама выскочила на дорогу.
Настроение быстро пропадает. Всё. Я откладываю вилку в сторону. Этого я и боялась. Что он выставит меня из дома ни с чем. Я поняла, для чего был устроен чёртов пир. Якобы в знак извинений. Нет, нет. Не это мне нужно. Другое.
— А вы меня сбили. Там был пешеходный переход.
Зря. Не та тактика, Крис. Не буди зверя. Пререкаться нельзя. Просто… само вырвалось. Не хотела. На автомате. На эмоциях.
Поздно. Амбал нахмурился. Я слышу, как хрустят его кулачищи, которые он вдруг ни с того ни с чего сжал.
Пауза. Громила что-то решает насчёт меня в мыслях. Резко отвечает:
— Я дам тебе денег, и завтра утром ты уйдешь.
Нет. Ох, нет!
Надо действовать. Прямо сейчас.
— Но… Но…
— Что ещё? — грозно прищуривается. — Я дам тебе достаточно. Ты не сильно пострадала.
Дело дрянь. Его решение не поддаётся обжалованию. Придётся… Боже! У меня нет больше идей. Придётся сыграть на инстинктах. Похоти. Секса. Разврата. Он не устоит перед голым женским телом. Нетронутым. Молодым. Соблазнительным.
От отчаяния и паники оказаться вновь вышвырнутой на мусорку у меня едет крыша. Я не хочу обратно в то пекло!
Я вскакиваю со стола. Голова кругом, окружающие предметы вращаются юлой перед глазами. Слишком нервничаю. До такой степени, что как рохля спотыкаюсь о ножку стула. Почти падаю. Кое-как держу равновесие.
Не я. Падают на пол со звоном столовые приборы. А я задубелыми пальцами впиваюсь в пуговицы рубашки, тяну их, тяну. Пытаюсь расстегнуть. Не получается с первого раза. Как будто рук лишилась.
Боже, какой позор. Так неловко. Я похожа на идиотку. Даже раздеться нормально не могу. Руки трясутся.
Кое-как я срываю с себя рубашку. И трусики тоже снимаю. Сжимаю их в кулаке. Стыд. Позорище! До чего докатилась. Я полностью голая. Перед бандитом. Предлагаю себя, как вещь на аукционе.
Я зажмуриваюсь, от страха почти не дышу. Заикаясь, я произношу с дрожью в голосе:
— Я хочу стать вашей… Купите меня.
Вашей? Кем?
Шлюхой. Проституткой. Игрушкой.
Язык не поворачивается сказать это дерьмо. Потому что стыдно. Воротит от самой себя. Но что делать…
Девочкой.
Так авторитет называет своих подстилок.
Бандит не шевелится. А я глаза боюсь разомкнуть. Не чувствую доброты и жалости с его стороны. Вот вообще ни капли. Значит, миссия — провал?
Холод, лёд, яд. Бьёт меня точно в лицо порывом северного ветра. Его рычащий голос:
— Пошла вон.
Я открываю глаза. Сжимаюсь в комок, сутулясь, будто защищаюсь, а он нападает. Но это не так. Сидит как статуя. Неподвижная, но разъярённая.
— Нет. Не прогоняйте. Послушайте, я…
— Имран! Вышвырнуть! Немедленно!
Не слышит меня. Плюет на мольбу. Почему? Что разгневало мужчину? Чем не угодила?
— Пожалуйста, нет! Выслушайте…
Я нервно подбираю с пола рубашку, прикрываю обнажённое тело, когда слышу торопливые шаги. У меня начинается паника. Надо что-то делать! Срочно!
Я закрываю глаза и отчаянно выкрикиваю:
— Если вы выставите меня из дома, я скажу всем… Что вы меня… избили. Запишу видео и выложу в сеть! Оно разлетится по всему миру! Митинг соберу.
Отодвигаю в сторону рубашку, демонстрирую вожаку жуткие гематомы на животе. Те, что оставили мне ублюдки из переулка. Он скалится.
Остановись, Крис! Ты спятила? Меня утопило в отчаянии, поэтому я не контролирую свою речь. Слова вырываются быстрее мыслей. Я камикадзе. Я ведь ещё сильнее злю монстра.
Бесполезно. У этого чудовища нет ни души, ни сердца.
В зале появляется здоровенный шкаф в чёрной одежде. Его лицо изувечено жутким шрамом. Мурадов кивает охраннику, тот вытаскивает что-то тяжелое и тёмное из-за пазухи брюк, направляет мне точно в голову.
Ствол. Ма-ма!
Глава 5
— Кончать её? — хрипит, удерживая меня на мушке.
У меня вся жизнь проносится перед глазами.
Главарь думает. Не решается. Я невыносимую боль во всем теле чувствую, будто он не смотрит на меня, а кости ломает. Визуально. Как дьявол. Силой мысли, ядом своих чёрных зрачков. Я сейчас рожу собственное сердце через задний проход от страха. Секунда превращается в бесконечность. Монстр выносит свой вердикт:
— Убирайся из моего дома, дрянь. Иначе я тебя по стене размажу, — очень холодно, но сдержанно шипит бандит. Как будто внутри этого демона черноглазого вулкан просыпается.
Грохот. Я взвизгиваю, закрывая уши и глаза одновременно. Неужели в меня пальнули?
В плечо впиваются грубые пальцы. Рывок. Меня куда-то тащат. Как псину на утилизацию. Волочат по полу бесцеремонно, ноги подкашиваются. От страха и кошмарной дрожи я едва перебираю конечностями.
Оборачиваюсь. В последний раз. По щекам льются слёзы. Он смотрит мне вслед. Без капли сочувствия. Будто ставит на мне крест. Прощается. Списывает на утилизацию как ненужную дребедень. Неужели он не понимает, что если вышвырнет вон — вынесет мне смертный приговор? Меня ведь убьют. Обезумевший отчим. Шайки гопников. Голод. Холод. Да плевать, кто из этого списка первым выдернет из меня жизнь!
Пожалуйста! Не гони! Помоги мне!
Так и хочется заорать. Но горло сдавило удавкой. Губы трясутся. Слезы умывают бледные щеки. Как же
